Ладно, да не волнуйся ты так. Что-нибудь придумаем. Не в первый раз!»
* * *
К Валевскому медленно возвращалось сознание.
Только теперь он понял, что до своего забытья чувствовал Марка Эйджи, хоть и не отдавал себе в этом отчёт. А сейчас — лишь пустота и тревога.
«Как ты, Марк, дружище? Держись, верь мне, я тебя вытащу!»
Затем вернулась способность видеть.
Первое, что разглядел Арт, было сияние диковинного потолочного украшения, трубкой крепившегося к потолку и разметавшего в разные стороны вычурные прутья со стеклянными цветами, внутри которых светят стеклянные колбы…
Слабость отпустила, Арт, резко выдохнув, стремительно вскочил с узкого ложа:
— Время? Сколько сейчас времени?
У Зелмы испуганные бездонные глаза.
— Ты в порядке?
Нет, теперь она рада: несколько взмахов мокрых ресниц, и глаза уже смотрят с надеждой:
— Я волновалась. Ты был в забытьи около часа.
— А-а, всего лишь час? — с облегчением упал на кушетку Арт. — Всё идёт по плану. Газ действует на организм около часа. Электроника среагирует на мнимую смерть Марка не сразу, на это уйдёт ещё несколько часов. Но нам пора!
Борджия, задержавшийся у входа, выглянул за дверь и, убедившись, что поблизости нет никого, произнёс:
— Вы знаете, мистер Валевский, к секретам у меня спокойное отношение, спрашиваю только из любознательности: какую степень комфортности любит ваш покойный? Где собирается остановиться? Не открыть ли мне гостиницу для таких постояльцев?
И пояснил:
— Зелма мне всё рассказала. Спасибо за доверие. Я так понимаю, всё продумано, справитесь сами, но если что, мой телефон у вас, мистер Валевский. И разрешите совет: не поручайте вашего друга-двойника заботам врачей Моря.
— Это и невозможно, — прошептал Арт, — идентификационные маркеры на теле выдадут его.
— Правильно. Так куда же вы его поместите?
— Я договорился с одним медицинским институтом на суше, они позаботятся о теле до полного восстановления сознания.
— Уже лучше. Но, дело в том, что война закончилась, и профессора из Подводных Колоний, думаю я, начнут возвращаться на свои кафедры. А резидент Моря, пусть даже и в коматозном состоянии, — информация класса икс. Сами понимаете, утаивать ничего не станут. Лучше отправьте спасённого в частную клинику доктора Хорхе. Это аргентинский врач, у него работают американские коллеги, все профессионалы. Я помогу всё устроить и, так и быть, сам придумаю легенду для пациента. Чтобы ни у кого на суше не возникло ненужных вопросов.
— Арт, он может всё, — утвердительно кивнула Зелма. — Это страшный человек.
Но глаза её смотрели на Борджия с надеждой:
— Кассий поможет нам спасти Марка.
* * *
В лаборатории Алоиза Хорхе над телом инсуба остались Свенсен и измученный перипетиями последних дней Валевский.
Маленький профессор торжественно произнёс:
— Вот мы и встретились, полковник Марк Эйджи!
Арт насторожился:
— Вам известен человек, которого мы выкрали из подводной тюрьмы?
— Мне известен. И Хорхе тоже. Подозреваю, что кое о чём догадывается и хитроумный Борджия, у него нюх на такие вещи.
— Что именно вы знаете о моём друге, и почему?
— Много вопросов сразу. Давайте по очереди. Ваш друг полковник Эйджи отвёл от Колоний серьёзные неприятности и спас, по меньшей мере, восемь тысяч детских жизней, опередив Гипноса, — ответил серьёзный коротышка Свенсен.
И продолжал:
— Марк Эйджи герой нашей эпохи. Не умаляю вашу славу миротворца, но, поймите меня правильно, вы поработали над тем, чтобы уже разгоревшаяся война закончилась, он же взял на себя ответственность спровоцировать её. Если бы Гипнос в тот день ушёл невредимым, он бы нашёл способ попасть в один из рифов и расчленить его на куски: для агента такого уровня это было просто делом времени. Гипнос — явление уникальное даже для тайной агентуры суши, а эта организация собирает своих людей по всему миру. Но Эйджи и Оберманн сработали чётко. Один свёл на нет усилия резидента, взорвал базу «Касатка» на четыре часа раньше, лишив Гипноса возможности выполнить намеченную задачу и заставив болтаться на воде. А Оберманн поспешил на поиски резидента и не стал передоверять дело суду или дипломатам, от которых Гипнос наверняка бы нашёл способ улизнуть. Он на свой страх и риск, нарушив все ваши законы, сделал со своими людьми чёрную работу: мало того, что резидента расстреляли на месте, но ещё и показали казнь всем, чтобы исключить разные версии и стравить людей Моря и Суши. А ведь ни Эйджи, ни Оберманн не имели общего плана. Но вы, подводники, это всё более очевидно, — умеете, когда дело касается глобальной стратегии, общаться невербально, как пчёлы. Мы имеем сведения от работорговцев: люди Моря, даже разобщённые, действуют как хорошо слаженная команда, не сговариваясь, или с минимумом сигналов, причём сами они этого не осознают.
Валевский с некоторых пор предпочитал молчать и слушать.
Свенсен говорил с убеждённостью.
Арт осторожно задал вопрос:
— Ваше отношение к войне между Морем и Сушей? Кому она была нужна, неужели только Морским Колониям?
— Боюсь вас оскорбить, но Морским Колониям больше, чем Надмирью. Внешние боялись этой войны. Вам же пришла пора расширять границы своего влияния. И теперь мы собираемся вам в этом помочь.
— Каким образом?
— На Поверхности, как вы называете мир под солнцем, тоже существует своя организация «Новый мир». Но это не военная структура. Это движение передовой интеллигенции, желающей видеть Подводные Колонии во главе Совета Надмирья. А через пару десятилетий подводники должны стать единственными правителями и повести народы планеты по пути прогресса.
— Вы хотите возродить, как в древности, правящую касту?!
— Что вас так удивляет? Более того, мы хотим упрочить ваше положение однажды и навсегда, объявив вас богочеловеками, а ваше появление — предсказанным в древних священных текстах всех религий планеты.
— Мистер Свенсен, мы правильно понимаем друг друга, я не ослышался?
— Валевский, кончайте валять дурака, — сказал вошедший Хорхе, — с вами говорят врачи, и далеко не самые последние на суше специалисты своего дела. У нас было время убедиться, что двести лет изоляции на больших глубинах, экранирующих природную радиацию и ещё, бог знает, как влияющих на человека, привели к появлению высокопробной породы гомо сапиенс. Вы уступаете нам в иммунной приспособляемости к вирусам, но в остальном на порядок превосходите обычных людей. Скажите, пожалуйста, сколько будет ваше любимое число шесть, помноженное, ну, допустим, на триста шестьдесят пять?
