– Я тебя очень люблю, девочка моя. Моя малышка, – шептал он, а она наслаждалась его словами и теплом.
Всё забыв после поцелуя, словно он стирал память до чистого листа, они шли, обнявшись и наслаждаясь природой. Вокруг лежали кучи листьев, некоторые шуршали под ногами. Серое небо казалось голубым, и хотелось, чтобы выглянул хоть один лучик, согревая их. Людей практически не было, видимо, субботний день не располагал к прогулкам. Все отсыпались дома и отдыхали от трудовых будней. Поэтому им было комфортно и хорошо вдвоём идти и наслаждаться пустотой, которая покрывала весь мир серостью. Они в молчании дошли до Надиного дома.
Так много было информации сегодня, что уже ничего не добавишь, но никогда не будет лишним сказать: «Я тебя люблю». Вовремя и тому, кого любишь, что бы ни случилось.
С этими словами они расстались у подъезда, и Надя поднялась домой. Время было шесть вечера. Мама с валерьянкой носилась по квартире и вместо вздоха радости, что дочь вернулась, у самой двери ударила её по лицу. Надя взвизгнула и схватилась за щёку. Вышел отец, и они вместе стали поучать дочь.
– Воспитали гадину! Что теперь ночами не спим и днём себе места не находим! А она вернулась счастливая и довольная, даже о родителях не подумала. Каково нам! – кричала мать громче обычного.
– Ты бы хоть позвонила, – добавил отец.
– Я всё обзвонила: и больницы, и морги, и милицию, и всех твоих подружек, и Лёше. Все родственники знают, что ты дома не ночевала, тварь, – разревелась мать, вспоминая, как она страдала всю ночь, и прижалась к мужу.
Наде было жаль маму, но она сама была против их отношений с Сашей, поэтому она боялась ей оставить его номер.
– Мам, прости, – у неё текли слёзы от жжения на щеке.
– Воспитываем тебя, учим, кормим, одеваем, а ты, неблагодарная, даже позвонить и предупредить не можешь! Да как у тебя только совести хватает появляться ещё довольной домой, – кричала она дальше.
– Мам, мне уйти? – не понимала она, что сейчас-то не так.
– Иди, иди и никогда не возвращайся. Вот живёшь со своим хахалем – и живи. И пусть он тебя одевает, кормит, пусть он за тебя переживает, а не я, – выгнала она её за дверь.
Надя вышла в подъезд и стала спускаться по ступенькам. Она немного была рада, что мать её выгнала: хоть теперь не услышит эти душераздирающие вопли. Но куда ей идти? В какой-то момент стало страшно, что мать её догонит и начнётся всё снова, поэтому она побыстрее направилась в сторону остановки, а там, если что, решит, как быть дальше.
Ехать к Саше было глупо. Вроде это как раз то, о чём она мечтала, но что-то желания слишком быстро исполнялись. Как бы это всё выглядело? Он только вернулся домой, уверенный, что она у себя, а она – без вещей, с одной только дамской сумочкой – скажет ему: «Всё, я остаюсь у тебя жить навсегда!». Да её за полоумную примут. В лучшем случае. Но ещё более вероятно, что отправят домой, потому что Саша считает её маму нормальной женщиной. Как бы вообще против неё все не ополчились. Сестра и Лёша уже были в сговоре с матерью. Это было ясно как Божий день! Подруги вообще не вариант. Она никогда ни у кого больше двух часов не задерживалась, а тут жить надо хотя бы сутки, чтобы мама отошла от своей истерики. А потом бы она днём работала, вечером училась, ночью спала, и некогда было бы им много ругаться. Так что же делать?
Надо было решать, пока ходили автобусы, ведь не спать же на остановке. Она сидела и смотрела, как уставшие замученные люди выходят из автобусов и заходят в них. Все куда-то едут, откуда-то приезжают. А она застряла во времени и сидела на остановке, поставив ноги на скамейку и обняв их, потому что чувствовала, что замерзает. А ночью будет ещё холоднее. Всё-таки начало октября, и уже заморозки обещали. А она в курточке, брючках, туфлях, без шапки и перчаток. Щека всё ещё горела, казалось, что остался след от маминой тёплой ладони, которая сейчас даже грела. Она понимала, что виновата, но как ей быть, если ей запрещали встречаться с тем, кого она любила. Конечно, она не оставит номер телефона, чтобы о ней не напридумывали гадости. А то, что уснула… Ну бывает так с людьми после работы, что они устают и засыпают, забывая обо всём. А утром уже было поздно звонить и не хотелось ругаться с матерью по телефону в Сашиной квартире. Его папа уже был свидетелем таких разборок и сделал неправильные выводы. Поэтому маме нужно было быть немного спокойнее и адекватнее воспринимать правду, тогда бы она и не врала.
«Но что же делать? Куда ехать? Может, домой вернуться? – думала она и тут же отгоняла ужасные мысли. – Ой, нет, лучше на лавке. Сейчас бы телефон сюда, обзвонить всех. Как всё-таки удобно иметь сотовый телефон. Да хотя бы телефонный автомат поблизости найти».
Но она понимала, что, пока ищет автомат, может пропустить последний автобус. Оставалось только ехать к сестре. Она хоть и поругает, но не выгонит, а ещё через неё можно узнать, как там мама приходит в себя. Она решила ехать к сестре и дождалась последний междугородний автобус. Обратно уже дорога была бы только на следующее утро. Но там хоть автовокзал отапливаемый и закрытый.
– Переночую на вокзале, если выгонит, – решила Надя.
В автобусе она отогрелась и задремала, не заметив, как подъехали к вокзалу и за окном всё стемнело. По дороге успела купить в закрывающемся магазине булочку и пошла к сестре. Было холодно и страшно, улицы не освещались. Она шла ближе к дороге, где ходили машины, но этот вариант был небезопасным для юной девушки в полночь. Постоянно крутила головой по сторонам, чтобы быть уверенной, что вокруг спокойно, и переживала, какой спектакль устроит ей сестра.
В окнах на кухне горел свет, а в большой комнате смотрели телевизор, и, скорее всего, дети уже спали. Она поднялась по ступенькам и позвонила в дверь, услышала шаги и увидела сестру с недовольной гримасой:
– Ох, явилась! Ну, заходи.
Наде после таких слов хотелось вернуться на вокзал, и она стояла на пороге, думая – не убежать ли. Но там было так холодно, что она не решалась. Из кухни вышел её бывший Лёша и спокойно сказал:
– Раздевайся, пойдём чай пить, замёрзла ведь вся.
Она не удивилась его увидеть, ведь мама сообщила, что Лёша в курсе, что она не ночевала дома, а это означало, что все должны были где-то собраться и обсудить. Надя стала раздеваться, а он подошёл к ней и тихонько на ушко прошептал:
– Ты, главное, молчи! Им просто надо выговориться!
– Что вы там шепчетесь? – кричала с кухни сестра, затягиваясь сигаретой.
Лёша пошёл в её сторону. Он всё воспринимал как шутку и никого не боялся:
– Да не ругайся ты! Ну погуляла немного, с кем не бывает! – спокойно объяснял он. Наташа засмеялась.
– Уж с тобой-то такое постоянно происходит, – подколола она его гулянками.
Он засмеялся, не пытаясь оправдаться, даже Наде стало смешно. Она потихоньку раздевалась, согревая руки. Раз Лёша был здесь, значит, будет хотя бы весело и спокойно, и её точно не выгонят, ведь сестра при нём старалась быть культурной.
