Как только они исчезли, Лахлан бросился в комнату к Эмме. Ее кровать оказалась пустой. Ну конечно: она лежит под ней! Он упал на колени и рванул простыню вверх. Под кроватью ее тоже не было! Оглядевшись, он увидел, что Никс стоит в соседней гостиной, держа Эмму на руках.
– Никс, принеси ее ко мне. Я смогу ее вылечить. Она погладила Эмму по голове.
– Но за твою кровь приходится платить. Эта юная девочка в бреду видит сражения, в которых никогда не участвовала, ощущает раны, которые уже десять раз ее убили бы.
Он тряхнул головой, не желая этому верить.
– Ей видится огонь. – Никс вздохнула. – Вечный, бесконечный огонь.
Эмма казалась невероятно хрупкой. Ее кожа и губы были белыми как снег. Взглянув на нее, Лахлан моментально покрылся холодным потом, испугавшись за ее жизнь.
Никс наклонилась к Эмме.
– Тройственная Эмма. А ты еще этого не знаешь. Тройственная Эмма разрубила его на три части. А что у тебя в ручке? Милая девочка… это ему положено дарить тебе кольцо!
Никс с трудом высвободила из руки Эммы кольцо и бросила его Лахлану. Он надел его себе на палец. Какого черта она не желает спокойно отдать ему Эмму?
– Ты дал ей инстинкт. Он сияет в ней словно звезда. Она может видеть, где ты оставил на ней метку, показывая, что она твоя.
Не может быть!
– Она никогда с ней не расстанется. – Никс погладила Эмму по лбу. – В ней есть мы все. Тройственная Эмма.
– Никс, как мне сделать, чтобы ты ее отдала мне?
– А на что ты ради нее готов?
Нелепый вопрос заставил Лахлана нахмуриться.
– На все! – хрипло заявил он.
Несколько долгих секунд она всматривалась в него – а потом решительно кивнула.
– Тебе предстоит поработать, Лахлан. Дай ей новые воспоминания, чтобы прогнать прежние.
Он протянул за ней руки, затаил дыхание… И Никс наконец передала ему Эмму. Он прижал ее к груди – но она не проснулась. Когда он снова поднял глаза, Никс уже исчезла.
Он поспешно подошел к кровати и уложил Эмму. Отесавшимися когтями он распорол себе руку и поднес окровавленное запястье ей к губам.
Никакой реакции.
Он сел рядом с ней и потряс за плечи.
– Проклятие, Эмма! Проснись!
Она не реагировала. Ее губы приоткрылись – и он увидел, что ее клыки остаются тупыми и короткими.
Он разрезал себе большой палец и вложил его ей в рот, придерживая голову другой рукой. Время едва ползло. А потом Эмма вдруг замерла – словно и сердце ее перестало биться.
Она глотнула – совсем немного. Спустя мгновение ладони легли ему на грудь, пальцы вцепились в рубашку. Лахлан отнял у нее свой палец – и когда она впилась ему в запястье, он откинул голову назад, облегченно закрыв глаза.
Пока она продолжала пить, он задрал ей подол рубашки и приподнял край повязки, чтобы проверить раны. Они начали заживать!
Закончив пить, Эмма открыла глаза и забросила руки ему на шею, слабо попытавшись обнять.
– Почему ты ушла, Эмма? Из-за того, что я сказал про Деместриу?
– Надо было. Лахлан, – проговорила она еле слышно, – он мой… был моим отцом.
– Знаю. Но это не объясняет твоего шага. Она чуть отстранилась от него.
– Когда я уезжала в Париж, Никс сказала мне, что вскоре мне предстоит сделать то, ради чего я родилась. И я поняла это, когда тот вампир протянул мне руку. – Она вздрогнула. – Я знаю, что тебе трудно будет в это поверить, но я… я убила Деместриу.
– Я видел. У меня есть видео с вашей встречей. Как раз сейчас Люсия пошла, чтобы взять запись у Бау.
– Откуда она у тебя?
– Айво следил за Деместриу и вел записи. А я отнял ее у Айво. – Эмма сдвинула брови, пытаясь разобраться в услышанном, и он добавил: – Когда ты находилась в логове Деместриу, я уже был в замке.
– Ты убил Айво? – с надеждой спросила она.
– О да. С наслаждением.
– Ты не сердишься из-за того, что не смог сам отомстить Деместриу?
– Я сержусь из-за того, что ты отправилась туда одна. Я понимаю, что это была твоя судьба, но больше не смей меня бросать.
Он снова обхватил затылок Эммы и прижал ее к себе. Ее тело вновь стало таким теплым и мягким!
– А как ты смог найти Хелвиту?
– Я шел за тобой. Эмма, я всегда приду за тобой.
– Но как ты можешь оставаться со мной, зная, что я такая?
Лахлан заставил ее посмотреть ему в глаза.
– Я знаю, кто ты. Я видел все, что там произошло, – и между нами больше не осталось тайн. И ты так сильно мне нужна, что мне даже трудно это до конца понять.
– Но я ничего не понимаю! Я же была его дочерью!
– Когда я увидел его рядом с тобой, часть моей ярости ушла. Мне казалось, что он каждый день смаковал то, что он сделал со мной, радовался тому, что отнял жизнь и кольцо моего отца. А он был настолько исковеркан, что едва об этом вспомнил. А та доброта, которую он проявил к тебе в самом конце… она очень много для меня значила.
– Но он так много у тебя отнял!
– Девочка, он при этом и очень много мне дал.
Она робко посмотрела на него:
– Меня?
Лахлан кивнул.
– Я не сошел с ума после стольких лет пыток, но я был очень близок к тому, когда решил, что потерял тебя.
Эмма прошептала:
– Я это видела, Лахлан. Тот ад. Я знаю, что с тобой было.
Он прижался лбом к ее лбу.
– Мне очень, очень жаль, что ты это видела. Я бы хотел, чтобы это было не так. Мне смертельно больно из-за того, что я передал тебе эти проклятые воспоминания.
– Нет. Я рада, что они у меня есть.
– Как ты можешь так говорить?
У нее задрожала нижняя губа.
– Мне не хотелось бы, чтобы ты переносил все это один.
Лахлан схватил ее за плечи. Сдвинув брови, он хрипло проговорил:
– Господи! Я так тебя люблю!
Эмма тихо ахнула.
– Я тоже тебя люблю. Я хотела тебе сказать…
– Но если ты тоже меня любишь, почему не вернулась в Кайнвейн? Ко мне?
– Потому что в России был день.
Его наконец посетило счастливое озарение:
– Значит, и в Шотландии тоже был бы день.
– Вот именно. Я перемещалась всего во второй раз в жизни – первый был как раз перед тем, как я исчезла с тем вампиром, – и я не была уверена, что смогу оказаться как раз в защищенной от солнца комнате. И я знала, что здесь было около полуночи.
