Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
О Первой мировой войне пропагандисты, такие, как президент Вильсон, говорили, что это было «война, чтобы закончить все войны», или «война, чтобы сделать мир безопасным для демократии». О холодной войне можно было бы так же сказать, что это была «война, чтобы прекратить все альтернативы капитализму», или «война, чтобы сделать мир безопасным для капитализма».
С исчезновением Советского Союза все альтернативы капитализму, по-видимому, перестали существовать. «Альтернативы нет!» – кричала Маргарет Тэтчер. Мир отныне принадлежал капитализму, более конкретно его американской разновидности. Для американской правящей элиты окончание холодной войны составляли такой счастливый конец, такое, казалось бы, достигнутое совершенство, что они хотели остановить часы в этот блаженный момент. Эта задача была выполнена академическим наемником, Фрэнсисом Фукуямой, который провозгласил «конец истории» в книге «Конец истории и последний человек», которая с самого начала отмечалась, как большое событие в средствах массовой информации, где доминируют корпорации474. С тех пор, однако, история неумолимо двинулась дальше и выявила значительные остающиеся проблемы. С одной стороны, в то время как Вторая мировая война была, действительно, очень хорошей войной для богатых американцев, она также была хорошей войной для простых американцев. Холодная война, с другой стороны, действительно, была замечательной для первых, но далеко не доброй к последним, и основной причиной этогоявляется то, что американцы были обременены огромными затратами на этот долгий конфликт.
Холодная война представляется, как торжество Пентагоновской системы, но этот военный вид кейнсианства вызвал рост государственного долга до заоблачных высот. В 1945 году, когда закончилась Вторая мировая война и началась холодная война, государственный долг составлял почти 260 млрд. долларов; в 1990 году, когда закончилась холодная война, долг составлял уже около 3,200 миллиардов долларов. Он продолжает немыслимыми темпами расти до сих пор, даже с нобелевским лауреатом в Белом доме. В 2009 году долг достиг примерно 10.000 млрд. долларов, в 2010 году – примерно 13.500 млрд., а в 2013 году он был близок к 17.000 миллардов475.
По кейнсианской теории, Вашингтон мог бы сбалансировать свой бюджет путем взимания налогов на прибыль с крупных фирм, которые выиграли от Пентагоновской системы, но такой вопрос никогда даже не ставился. Корпорации в целом платили 50 процентов всех налоговых поступлений в Соединенных Штатах в 1945 году, в эпоху холодной войны этот процент последовательно снижался, и на сегодня их доля в налоговых платежах составляет менее десяти процентов. Это стало возможным потому, что после Второй мировой войны крупные предприятия Америки стали транснациональными корпорациями (ТНК), которые «дома везде и нигде», как писал американский автор по поводу ITT476. Транснациональные корпорации использовали «трансфертное ценообразование» и всякие другие трюки бухгалтерского учета – некоторые из них, по-видимому, впервые были использованы на рынке их дочерних компаний в нацистской Германии – для того, чтобы демонстрировать год за годом налоговой службе любой страны, в которой они находятся, что местные отделения корпорации понесли высокие расходы, в то время как прибыль была получена ее отделениями в каких-нибудь других странах. Таким образом, транснациональным корпорациям удалось избежать уплаты значительных налогов, в том числе в Соединенных Штатах, стране, где на самом деле находятся их головные офисы и где бизнес, порожденный холодной войной, всегда был самым прибыльным.
В 1991 году 37 процентов всех американских транснациональных корпораций и более 70 процентов всех иностранных транснациональных корпораций не уплатили ни единого доллара в налогах в Соединенных Штатах, в то время как другие транснациональные корпорации платили менее 1 процента477. Потрясающе высокая стоимость военных расходов холодной войны, таким образом, ложилась не на плечи тех, кто нажился на Пентагоновской системе и прикарманил процентные платежи по государственному долгу, но на плечи рядовых американцев из рабочего класса и среднего класса. В течение холодной войны Пентагоновская система выродилась в гигантское мошенничество, развращенное перераспределение богатства Америки в пользу очень богатых и в ущерб всем остальным. В то время как элита становилась все богаче и богаче, благосостояние обычных американцев, которого они добились во Второй мировой войне, медленно подрывалось, и их уровень жизни постепенно снижался. Что касается скудных социальных благ, которые были введены в США после 1945 года, они были объявлены недоступными, и их начали урезать, если не вообще полностью прекратили. К тому времени, когда холодная война подошла к концу, в 1989 году, более чем 13 процентов американцев – примерно 31 млн. человек – имело доходы, которые были ниже официальной черты бедности. (К 2013 году процент официально бедных американцев поднялся до 14,9.)478 Соединенные Штаты могут быть самой богатой страной на земле, но богатство там распределяется крайне неравномерно, и в то время как богатые становятся все богаче, бедные становятся все беднее.
Огромная стоимость холодной войны, таким образом, не представляла собой проблемы для американской правящей элиты, это была проблема для рядовых американцев. Когда холодная война закончилась, эти простые американцы почувствовали себя освобожденными; они надеялись, что огромные ресурсы их страны перестанут использоваться с целью ведения войны холодной или горячей и они смогут наконец-то пожинать так называемые «мирные дивиденды». Как раз это и было проблемой для правящей элиты. С окончанием холодной войны – идеальной войны – американская правящая элита «осиротела», исчез ее идеальный враг, чье существование так выгодно оправдывало военные расходы Пентагоновской система в течение полувека. Как и в 1945 году, срочно потребовался новый враг или новые враги. Подлинная демилитаризация американской экономики не только задушила бы главный источник прибыли; это также привело бы страну к ключевой проблеме капиталистической экономической системы – недостаточному экономическому спросу. Эта проблема резко проявилась в годы Великой депрессии и не была по-настоящему решена средствами военного кейнсианства, которые были введены во время Второй мировой войны и холодной войны. Конфронтация с этой системной проблемой, возможно, начала бы стимулировать интерес народных масс к радикальным и даже революционным изменениям, как это уже случалось в «красные тридцатые» годы, и это было явно не в интересах правящей элиты.
Проблеме отсутствия врагов быстро было найдено решение в неожиданном спасении в виде появления на сцене «новых гитлеров», таких, как Саддам Хусейн. Нигде в этой книге не говорится, что Гитлер был приличным человеком или что Саддам Хусейн и иже с ним были чем-нибудь другим, кроме как жестокими диктаторами. Тем не менее у Вашингтона за плечами богатая история проявления сочувствия и поддержки жестоким диктаторам, например, Пиночету и Сухарто, и ранее и сам диктатор Саддам воспринимался Дядей Сэмом, как хороший друг. Разве может быть совпадением то, что, как только завершилась холодная война, он вдруг резко превратился в огромную угрозу, требующую мощной военной интервенции, хотя дело можно вполне было решить простыми переговорами? С исчезновением мнимой «советской угрозы», и раздражающим элиту растущим требованием «мирного дивиденда» срочно было необходимо сфабриковать новые опасные «угрозы», и опасность, которую представлял собой Хусейн, была, несомненно, сильно раздута, чтобы оправдать войну и сохранить Америку вооруженной до зубов. Не исключено, что в конце войны в Персидском заливе Саддаму Хусейну было разрешено остаться у власти в Багдаде для того, чтобы Вашингтон мог продолжать ссылаться с пользой для себя на «огромную угрозу», которую он якобы представлял.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
