Евнух удалился.
Через несколько минут в зал вошла старуха с сухим, сморщенным лицом, но с подкрашенными щеками и бровями. Войдя, она бросилась к ногам раджи, стараясь поцеловать их.
— Встань, Айеша, и отвечай, — сказал Дургаль-Саиб. — Но говори только правду.
— Спрашивайте, повелитель. Боги запрещают лгать!
— Плачет.
— Я утешала ее, как могла, повелитель. И если бы вы слышали, как я это делала, вы остались бы довольны мной.
— Она молчит.
— Да. Но чем больше я ее утешала, тем сильнее она рыдала.
— Ни к чему не прикасается.
— Но ведь она умрет, — нервно проговорил раджа, — если не будет пить и есть.
— Мне кажется, этого она и добивается, повелитель.
XIV. МАРИЯ
— Она хочет умереть! — прошептал раджа.
— К несчастью, дело обстоит именно так.
— Она говорила об этом?
— Нет, но она призывает смерть каждую минуту.
«Нечего делать, — подумал раджа, — решусь на последнюю попытку. Но горе Марии, если она окажет сопротивление!»
— Ступай и приведи ее сюда. И оставь меня с ней наедине. А сначала пришли сюда Минду.
Айеша удалилась, чтобы выполнить приказание раджи.
Тут же появилась Минда, служанка.
— Что прикажете, повелитель? — спросила она.
— Вот тебе ключ от шкафа в моей комнате. Там стоит серебряный флакон, позолоченный поднос и стакан. Принеси все это сюда. Если ты увидишь, что я не один, спрячься за занавеской. А когда я позвоню, подойти ко мне с подносом.
Едва Минда ушла, как отворилась дверь и в зал вошли Айеша с Марией. Старуха тотчас же удалилась.
Мария сильно изменилась за эти сутки, но красота ее все равно была ослепительной. Чудные глаза горели огнем, на длинных ресницах дрожали слезы, медленно скатываясь одна за другой.
При виде Дургаль-Саиба она не испугалась, но лицо ее побелело от гнева и презрения. Она шагнула к радже и проговорила:
— Что вам угодно? Неужели вам не надоело терзать бедную девушку, ничем не провинившуюся перед вами? Это бесчестно, это подло!
— Разве повторять вам уверения в моей любви — это значит терзать вас, Мария?
— Разумеется, потому что ваша любовь для меня равносильна оскорблению. Ведь я не могу разделить ее, не сделавшись самым презренным, самым низким существом.
— Вы не хотите понять моей страсти, Мария!
— И не хочу понимать.
— О, если бы вы знали…
— Не желаю знать.
— Выслушайте меня…
— Не хочу и слушать.
Дургаль-Саиб гневно топнул ногой.
— Однако я буду говорить, и, хотите вы или нет, мои слова достигнут вашего слуха. Я слышал от вас много обвинений в жестокости, Мария, но разве вы не топчете ногами мое сердце? Разве я виноват, что мое сердце пылает любовью к вам? Во всем виновата ваша ослепительная красота. Вина моя только в том, что я не слеп. Вы говорите о позоре. Но разве позор разделить имя, почет, богатство и власть со знатным раджой?
— Я отказываюсь, и так будет всегда.
— Вы недоверчивы, Мария, и мои искренние чувства принимаете за обман. Я согласен связать свою судьбу с вашей по всем обрядам вашей веры на всю жизнь. Ваша религия не разрешает многоженства, и я по одному вашему слову отошлю всех женщин своего гарема. Вы видите, Мария, что моя любовь непритворна… Я не лицемерю, когда говорю, что горю желанием назвать вас моей единственной женой.
— Вы же знаете, что это невозможно! — возразила Мария.
— Почему?
— Потому что мое сердце принадлежит Джорджу Малькольму.
— Он умер!
— От вашей руки, не так ли?
— Какая разница? Соперник устранен!
— Если Джордж Малькольм жив — я его невеста, если он мертв — я его вдова! — пылко проговорила Мария.
— Не надо в ваши годы хоронить сердце: оно еще оживится, и вы его отдадите мне.
Мария пожала плечами.
— Я не умею превращать ненависть в любовь.
Эти слова привели раджу в негодование. Лицо его покраснело, он выпрямился и прокричал хриплым, дрожащим от гнева голосом:
— Ты пренебрегаешь мной, безумная, берегись!
— Я не боюсь вас, — проговорила Мария, — меня охраняет Бог.
— Ты забываешь, что находишься в моих руках!
— Нет, я помню об этом. Но вы находитесь в руках Божьих.
— Я умоляю тебя, в то время когда могу приказывать! — закричал он. — Я унижаюсь… остерегайтесь, Мария.
— Чего мне бояться, раджа? Вы можете меня убить, но любви вы от меня не добьетесь!
— Да, я убью вас, если вы будете и дальше сопротивляться!
— Ну так убейте! Смерть станет для меня благодеянием. Я буду благословлять вас, Дургаль-Саиб. Смерть соединит меня с Джорджем.
Раджа был ошеломлен. Однако, оправившись, он спросил:
— Значит, между моей любовью и смертью вы выбираете…
— Смерть! — отвечала молодая девушка. — Поверьте, я на самом деле готова к этому.
— Так пусть исполнится ваше желание!
Мария начала мысленно молиться, ожидая, что Дургаль-Саиб поразит ее кинжалом, находящимся у него за поясом. Но ее ожидания не сбылись. Раджа приблизился к столу и позвонил. Занавеси распахнулись, и вошла Минда с подносом в руках.
— Поставь все это на стол и удались.
Служанка выполнила приказание.
Раджа пристально взглянул на Марию, и она выдержала этот взгляд. Поэтому он прямо приступил к делу. Приблизившись к столу, раджа наполнил стакан жидкостью из флакона.
— Выпейте это! — обратился он к Марии.
— Это яд? — спросила она.
— Да, но вы можете еще подумать… Приказывайте, и ваша жизнь станет счастливой.
Мария взяла стакан и залпом осушила его.
— Я теперь свободна! — с торжеством сказала она, бросив стакан к ногам Дургаль-Саиба. — Вы убили меня, убили моего жениха… Будьте прокляты, Дургаль-Саиб!
XV. НАПИТОК
Прошло несколько секунд. Марии казалось, что ее сердце замирает и смертельный холод охватывает тело. Дургаль-Саиб внимательно смотрел на нее, и его губы временами кривились от насмешки.
