Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Как-то вечером я отправился в финиковую рощу в пригороде Даммама в центре Восточной провинции на встречу с руководством общины. Плантация финиковых пальм принадлежала местному шиитскому лидеру, который собирал своих друзей и коллег для разговора о влиянии со стороны Ирака и вызовах, стоящих перед саудовскими шиитами. Я спросил их, чего они хотят от своего правительства. Хорошо образованный инженер среднего возраста, десятки лет проработавший на предприятии нефтяного гиганта «Сауди Арамко», ответил: «Неправда, что мы хотим отколоться от Саудовской Аравии, мы просто хотим иметь право на исповедание нашей веры». Я спросил его: «Если это все, чего вы хотите, то почему вы представляете такую угрозу для королевства?» Он подался вперед в своем кресле и сказал: «Мы не являемся единственным меньшинством в нашей стране. Ваххабиты тоже представляют собой меньшинство. Если шииты получат требуемое, то другие сунниты захотят исповедовать ислам своим собственным путем. Здесь, в Даммаме, они приходят к нам и говорят, что хотят отметить милад-аль-наби [день рождения пророка], но не могут этого сделать, поскольку здесь это запрещено. Если шииты получат разрешение отмечать день Ашура[23], тогда другие сунниты тоже захотят получить разрешение отмечать милад-аль-наби. До захвата саудовцами Мекки [в 1925 году] каждое полнолуние звучало пять адханов [призывов во время молитвы] в Мекке – один для шиитов и четыре других для каждой из четырех школ суннитского права. А сейчас только один призыв, для ваххабитов. Мы хотим пять призывов к молитве каждый день в Мекке».
Фанатики из числа воинственно настроенных ваххабитов, так называемые братья, или ихваны, которые завоевали Аравийский полуостров для клана саудитов в конце Первой мировой войны, были особенно враждебно настроены против шиитов. Многие были преданы мечу, но погромом не удалось подчинить шиитов. Они остались единственной мусульманской общиной, которая успешно противостояла гегемонии ваххабитов – и их сохраняющееся присутствие означает сохраняющуюся возможность того, что они будут пробивать хоть малую толику плюрализма.
В дополнение к религии существует еще и фактор регионализма. Хиджаз когда-то был отдельным королевством со своими обширными древними торговыми путями, длинной береговой линией вдоль Красного моря, железными дорогами, построенными турками и немцами и ведущими в Дамаск, а также великими религиозными центрами Мекка и Медина, придававшими ему возвышенный духовный престиж. По сути, Хиджаз является колыбелью ислама, и именно там сосредоточивались богатства от торговли, высокая культура и политическая мощь Аравийского полуострова. Господствующее положение Хиджаза изменилось только после того, как Дом Саудов (клан из расположенной в восточной части пустыни провинции Нажд) и его ваххабитские армии завоевали регион и наградили им хашимитских правителей (предков нынешнего короля Иордании) после Первой мировой войны. Жители Хиджаза имеют культурное наследие, которым можно гордиться, и нынешнее культурное господство Нажда бережно хранится в Саудовском государстве.
Хиджаз был не одинок. Асир (на границе с Йеменом) и Хаиль (в центре королевства) также претендуют на славное наследие в пику культурной гегемонии Наджа. Могла ли шиитская кампания за автономию в делах религиозного вероисповедания подтолкнуть национализм постоянно ропщущих и никогда не замолкающих голосов жителей Хиджаза к тому, чтобы они заговорили немного громче и заставили себя услышать? Дом Саудов создал унитарное государство, но его корни не такие уж глубокие, как это может показаться. Шииты не могут уйти из Саудовской Аравии, но они, вероятно, способны развалить ее.
Именно по этой причине Саудовская Аравия опасается Ирана и его ядерных амбиций. Дело не в том, что ядерный Иран вторгнется в Саудовскую Аравию, как Саддам захватил Кувейт в 1990 году. И дело также не в том, что Иран будет выкручивать руки Саудовской Аравии по ценам на нефть или палестинской проблеме. Саудовская Аравия, скорее всего, боится, что набычившийся Иран, вооруженный ядерным оружием, потребует призыв для шиитских верующих в Мекке, а потом и шиитскую мечеть там. В последующем Иран может попытаться построить огромную мечеть и потребовать разрешить паломничество к некоторым шиитским святым, похороненным в Медине. Первый саудовский король разрушил до основания кладбище, где они были захоронены несколько десятков лет назад, но если его решат восстановить, шиитские паломники, несомненно, вернутся туда в больших количествах, во многом точно так же, как они это сделали, когда падение Саддама восстановило доступ к святым городам в Ираке[24]. Саудовские правители и их религиозные союзники относятся к такой перспективе с глубоким ужасом и замешательством: это грозит концом ваххабизма. Саудовцы боятся не столько Ирана, сколько религиозного плюрализма, который Иран обещал силой привнести в их страну, если когда-либо возникнет такая возможность, – плюрализма, который будет громко говорить многим саудовским подданным, чьи этнические и конфессиональные чаяния не соответствуют саудовско-ваххабитской государственной идеологии.
В Саудовской Аравии опоры американской политики в регионе зиждутся на зыбучих песках. Когда войска Саудовской Аравии прибыли в Бахрейн, чтобы помочь этой монархии подавить ее продемократическую оппозицию – с заявлениями о том, что она дает отпор попытке захвата власти поддерживаемыми Ираном шиитами, – спикер иранского парламента Али Лариджани заметил, что «Саудовская Аравия двинула все свои пешки и королева осталась без защиты»250. Саудовская Аравия пошла в безрассудное внешнеполитическое наступление для сдерживания и нанесения поражения «арабской весне» во всем арабском мире и разрушения иранского влияния в регионе. Саудовцы глубоко вовлечены в политику арабских стран от Марокко до Йемена, расходуя миллиарды с целью определения по своему усмотрению политических итогов. Они втянуты во внутреннюю борьбу суннитских режимов с их шиитским населением в Йемене (против мятежа шиитского племени аль-Хути), Бахрейне, Сирии и Ливане, а также против Ирана на международном уровне. Это наступление расширяет военные, дипломатические и экономические возможности Саудовской Аравии с таким дальним прицелом, что действительно может открыть «королеву» королевства.
Призрак катастрофических изменений требует сохранения участия Америки в этих делах. Ушли те дни, когда Соединенные Штаты могли с легкостью защищать свои интересы, опираясь на горстку уступчивых диктаторов. Америка намерена продолжать эту старую и отжившую стратегию, даже утверждая, что приветствует ветры перемен, веющие по всему этому региону. Но земля уходит из-под ног на Ближнем Востоке. Власть перемещается от правителей к массам, от светских элит к исламским оппонентам и от арабского центра к Персидскому заливу (логово Ирана) и к Турции. Такие переходы чреваты конфликтами, которые вызовут нестабильность и поставят под угрозу американские интересы. Не самый лучший вариант делать ставку на монархии Персидского залива и таким образом занимать чью-то сторону во фракционной борьбе, вызывающей конфликты в регионе. Лучше всего, если бы американская политика опиралась на более широкий круг стран и, конечно, не на их правителей, а на их народы. Такая активность тем более важна, поскольку сложности Ближнего Востока станут подбрасывать дрова в топку приближающегося американского соперничества с Китаем.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
