Шелли Макнамара. «Игры разума в мире абсурда»
Chronicle, Сан-Франциско, США
Они могли бы поехать на маршрутке, но Ирка отвергла эту идею, заявив, что «Ее Высочеству не пристало пользоваться этим сараем на колесах», и заказала такси на последнюю пятисотенную. Людочка не спорила. В том, что Ирка ведет правильную игру, она уже убедилась. Водитель, молодой парень, был немного шокирован, особенно когда влезшие к нему в машину две отчаянные, голоногие девки попросили отвезти их в самый дорогой бутик центра. Он неуверенно почесал затылок, а потом сказал:
— Ну, это, пожалуй, только «Этуаль». На площади Ленина, знаете?
— А что там? — не выдержала Людочка, имевшая представление о содержимом бутиков на уровне зрительницы телесериалов — и то слабое.
— Там одежда всякая, бижутерия, обувь… — добавил он осторожно, глядя на их ноги.
Людочка покраснела, но, тем не менее, царственно (она уже научилась) показала рукой и повелела:
— Вези!
Она хотела прибавить к этому коротенькое «-те», но вовремя сдержалась, а Ирка под сидением пнула ее ногой, показав гримасой: мол, так, мать, правильно, делаешь успехи!
До города добрались быстро. Водитель лихо нырял между автомобилями в плотном потоке улицы Большевистской — этой узкой шоссейной трахеи Новосибирска, стискивающей в своих границах любого въезжающего в город с Федеральной трассы, со стороны Алтая. И вот уже белая «Волга» высадила их у роскошной, сверкающей, как хрустальный чертог, коробки ультрамодного комплекса «Этуаль», выстроенного в первомайском сквере между красно-белым, гребешочным зданием Краеведческого музея — бывшего купеческого собрания — и массивной коробкой гостиницы «Центральная» — бывшим доходным домом, построенным по проекту архитектора Фридмана.
Перед тем, как зайти в бутик, Ирка только одернула свое алое платье.
— Ну, Ваше Высочество, пошли!
На ступенях в Людочке проснулись последние остатки инстинкта самосохранения, и она взмолилась:
— Ирка!!! Мы с ума сошли! Ну что мы там покупать будем?! У нас же денег даже на обратный путь нет!
— Молчи, Высочество! — сверкнула глазами подруга. — Тебя кто покупать-то просит? Трогай да смотри. Не царское это дело — покупать.
Бутик веял холодом, оттого, наверно, что тут вовсю работали кондиционеры, а может, оттого, что все: от улыбок продавцов до гламурных лиц манекенов, от сверкающих драгоценностями витрин до черных бесстрастных глазков видеокамер под потолком — дышало любезным равнодушием. Пол из какой-то дорогой отделочной плитки голубоватого цвета был скользок и холоден под босыми ногами. Оторопевшие продавцы сначала уставились на двух посетительниц точно так же, как и шофер, с ужасом рассматривая их черные пятки, а потом все же подскочили с разных сторон: просто так в бутик «Этуаль» не заходят, значит, так надо!
Со стороны Ирки оказалась тонкая крашеная блондиночка, а со стороны Людочки — черноглазый мальчик со смешной косичкой сзади. Оба продавца были в черных костюмах, брюках и серых галстуках, только у девицы галстук, как и полагается даме, был небрежно распущен.
— Что вы хотели бы посмотреть? — почти хором сказали эти два ангела райского филиала на земле.
Ирка гордо вскинула голову:
— Все! Начнем с одежды.
Они шествовали по этим залам, как римские патрицианки по анфиладам императорского дворца — спокойно и величаво. Сзади цокотала каблуками девица и топал молодой человек. Странные клиентки их смущали, и даже администратор, седая представительная дама, тревожно вышла в торговый зал, зорко наблюдая за посетительницами: не воровки ли? Одеты вроде прилично, но эти их пятки…
В примерочную они залезли вдвоем, толкаясь. Без совета Ирки Ее Высочество вряд ли могла что-то себе подобрать.
— Вот! — с азартом говорила та, прижимая к груди кучу тряпок. — Вот смотри, я думаю, это пойдет… вот этот голубой топик… Померь! И это вот… Ого, смотри, какое шикарное! Как мое — коктейльное.
Она показывала платье, действительно похожее на то, в котором девушка гуляла по набережной, только покороче и, конечно, стоившее раз в десять дороже. А так — ничего особенного: без бретелек, с открытыми плечами и серебристым декоративным шнурком-пояском.
Перемерив половину секции, они вышли. Продавцы тоскливо переминались с ноги на ногу под строгим присмотром женщины-администратора.
— Будете что-нибудь брать? — нацедив в голос максимум любезности, спросила блондинка.
— Нет. Что-то нам ничего не подходит! — выпалила Людочка, и продавец изменилась в лице.
Далее следовал отдел обуви. Глаза разбегались: разнообразные фасоны, известные марки. Босоножки хищно выгибали спины; каблуки, острые, как иглы, впивались в стеклянные полки витрин; сабо с инкрустациями сверкали, а пуще того сверкали цифры на полочках — со многими нулями. Ирка окинула этот отдел жадным взглядом. Как бы неимоверно ни уставали ее ноги от каблуков, но они все же ей нравились. А Людочка посмотрела довольно равнодушно, ведь обувь давно имела для нее сугубо практическую ценность: защитить ноги от сибирских холодов. А с этой точки зрения идеалом были, конечно, валенки.
— Пожалуй, вот эти… — Ирка прицелилась на босоножки с ярко-желтой и твердой, будто костяной, платформой, с плетением поверху.
Но была остановлена робким возгласом блондинки:
— А следики у вас есть? Э-э, вы же…
Ирка резанула ее гневным взглядом.
— Когда я последний раз была в Париже, — веско сказала она, — то ваши «следики» магазин предоставлял бесплатно!
Тут в бой ринулась тяжелая артиллерия — седовласая администраторша. С улыбкой, тонко лакирующей обыкновенное хамство, она произнесла, выдвинувшись вперед, как бронетранспортер, и сложив руки на груди в защитной позе:
— А вы не в Париже, МИЛОЧКА!
В рафинированной атмосфере бутика запахло нормальным российским скандалом.
Ирка даже не заметила, что Ее Высочество уже стоит у другой витрины — с драгоценностями. Людочка склонилась над ними, а мальчик с косичкой что-то ей объяснял. Голые ступни Людочка привычно заплела в узел, как маленькая девочка у киоска с мороженым.
И в этот момент на сцене появился новый персонаж.
Алехану, а по документам — Алексею Владиленовичу Рождественскому, не исполнилось еще и тридцати лет, а он уже был горький вдовец. Вся его жизнь сложилась совершенно не похоже на жизнь тех сытых и упитанных кабанов от большого бизнеса, с которыми он каждый день общался в офисах, ресторанах и иногда — в саунах.
Алехан должен был умереть уже как минимум три раза. Это был здоровяк с великанскими руками, ногами, огромной головой мыслителя и римским, правильной формы носом. В детстве даже некий профессор из архитектурного института, друг семьи, сравнивал нос Алехана с носом Цезаря.
