Вцепившись в рукав, колдунья потащила его за собой к стене. Вдвоем они забрались на помост, потом на приступку.
— Ты пойдешь к нему! Пойдешь! — в исступлении визжала Незвана.
Сейчас она как никогда была похожа на Марену — в облаке спутанных темных волос, среди которых одна коса обвилась вокруг горла, будто змея или удавка, с замаранным собственной кровью лицом и горящими глазами, она была столь ужасна, что любой соскочил бы со стены, лишь бы уйти от нее. Кровь из разбитого носа заливала ей рот и текла по подбородку, будто она хлебнула из чаши самой Марены. Но Дивляна не испугалась — она слишком ненавидела эту женщину, чтобы бояться ее. Не понимая, на каком свете находится, она и не думала об этом, а знала одно — враг перед ней, значит, надо бороться! До последнего! Пока хватит сил держать голову над водой!
— Тварь! — крикнула она, отталкивая Незвану.
— Держи ее! Бросай!
Та вцепилась в нее обеими руками, а Доброгнев обхватил Дивляну сзади и приподнял, намереваясь перекинуть ноги женщины через верхушки частокола.
Кривичи под стеной отхлынули, потом придвинулись снова. Дивляна визжала и цеплялась за острые вершины бревен. И не поняла, почему ее ноги вдруг освободились, почему она смогла встать… на что-то мягкое, оказавшись еще выше! Теперь заостренные колья, между которыми обычно удавалось в лучшем случае выглянуть, оказались у нее почти на уровне колен!
А дело в том, что воевода Рощень не растерялся, когда понял, что Аскольдову княгиню собираются выкинуть наружу — на камни с высоты.
— Давай, Мушата! — Пока князь в неистовстве бился головой о бревна частокола, воевода обернулся и властно кивнул отроку, известному своей ловкостью обращения с луком.
Мушата вскинул лук. В кого стрелять, он понял. Мудрено было попасть в мужчину, который метался, держа женщину в объятиях, но рука не дрогнула. За общим криком никто не услышал свиста стрелы, но железный наконечник вошел точно в открытую шею князя Доброгнева — и тот рухнул на приступку, отпустив ноги Огнедевы, которая и встала на его тело, сама того не понимая.
— Нет, ты пойдешь! К нему! — яростно кричала Незвана, тоже не поняв, что стряслось с ее помощником и почему он лежит без движения.
Мушата уже накладывал новую стрелу. Но Незвана, хоть и не знала об этом, оказалась быстрее. Стоя на стынущем теле, Огнедева поднялась слишком высоко к краю частокола — колдунья обхватила ее поперек туловища, с неженской силой подняла и толкнула наружу.
Стрела просвистела в пустоте, где только что была голова Марениной дочери. Теряя равновесие, уже видя, что не сможет удержаться за верхушки бревен, Дивляна сделала единственное, что ей подсказали чуры, — изо всех сил вцепилась в волосы и плечо Незваны, впилась пальцами в косы и ворот рубахи. А та в слепой ярости толкнула слишком сильно, сама споткнулась о голову Доброгнева, покачнулась… Дивляна в тот же миг от толчка перевалилась за частокол, тяжестью тела потянув Незвану за собой. И с пронзительным криком обе полетели вниз.
Люди на валу невольно прыснули в стороны. Две женщины, сцепившись, обнявшись в своей ненависти крепче, чем обнимаются от любви, упали на вал, потом с размаху прокатились по нему и упали снова — проскользили по крутому склону, по камням, по обрыву, по плоскому камню-причалу и рухнули в черную воду. Волны взметнулись, будто Князь-Уж с готовностью схватил в жадные объятия сразу обеих невест, лизнул гранитные валуны.
Никто еще не успел опомниться, как почти тем же путем промчался, будто молния, князь Волегость — скользя по мокрым камням, спотыкаясь и ничего не замечая — и без раздумий бросился в холодную осеннюю воду. Ему казалось, что он еще видит белое пятно их сорочек, но под водой женщины расцепились. Ни одна из них не барахталась, не пыталась выплыть — обе пошли на дно, то ли просто оглушенные падением, то ли…
Вслед за князем прочие кривичи попрыгали в воду — прыгнули бы все, но Рощень, подбежав, загородил путь, крича:
— Хватит, хватит! Только воду замутите, друг друга будете ловить, орясины, а баб затопчете!
Счет шел на мгновения — пошарив по дну там, куда они вроде бы упали, Вольга вынырнул, увидел перед собой нескольких мокрых товарищей — кто нырял, кто ловил ртом воздух — и снова погрузился в воду.
Вот кому-то попался подол рубахи; чьи-то шарящие по дну руки запутались в облаке развитых струями волос. Сперва одну, потом другую выволокли на берег. Обе не шевелились и не дышали. Вольга бросился к Дивляне, затряс ее, пытаясь привести в чувство. К нему бежал со всех ног волхв-целитель Мыслиша — помочь.
Под водой поначалу не разобрали, где кто, но теперь, когда стало видно, которая княгиня, тело Незваны просто бросили на плоский камень у воды. Рощень подошел и знаком подозвал одного из отроков с факелом. Казалось, стоит оставить колдунью без присмотра, и она, будто змея, стечет с камня в воду — поминай, как звали.
Но она лежала неподвижно — та, что всегда приходила незваной. С ее одежды текла вода, волосы разметались по мокрому камню черной волной. Вода смыла кровь с лица, оно стало чистым и удивительно спокойным, а открытые глаза смотрели прямо в темное небо, усеянное звездами, и видели там…
…Как сквозь мертвенно-белый туман проступают очертания моста, а за ним — тропы звездных дорог, расходящиеся по ветвям Мирового Дерева. Сквозь жилы дерева, сквозь резные свитени древних священных камней шла душа, туда, где ждала ее истинная хозяйка — Марена, обнаженная женщина с полуночным солнцем, горящим в лоне ее, и руки ее до локтя — кости, и ноги ее до колена — кости, а лик ее — полная луна, а очи ее — звезды, а волосы ее — ночная мгла… Всю жизнь, сколько себя помнила та, что враз очутилась по ту сторону Забыть-реки и утратила память, она шла к Ней, и теперь осталось сделать последний шаг сквозь туман. И даже ее, превзошедшую все тропы незримого мира, эта встреча поразила своей неожиданностью, но взгляд звездных очей был ей знаком. Срок настал, и все яснее очертания моста, и сквозь стену тумана все ближе и ближе Ее ослепительный свет…
— Слава чурам — дышит! — произнес с облегчением Мыслиша, выпрямившись над лежащей княгиней.
И тогда плесковский князь Волегость осторожно прижался лбом к груди своей Огнедевы и разрыдался, не стесняясь дружины, которая сама утирала слезы кулаками и рукавами. Он не думал ни о чем, а как знак спасения Всемирья слушал слабый стук сердца под насквозь мокрой сорочкой…
Глава 12
Кто-то наклонялся над ней, кто-то убирал волосы с лица, жесткой сухой ладонью заботливо касался лба. Сквозь марево Дивляна видела лицо, но не могла разобрать черты. Не то воеводша Елинь, не то бабка Радуша — одна из тех решительных старух, без кого она не была бы жива… если она жива теперь…
— Может, тебе попить? — доносился заботливый голос.
Она не могла отвечать, но чувствовала, как ее немного приподнимают, как гладкая деревянная ложка прикасается к губам — мягко, бережно, не то что тот ковшик… Как льется в сухой рот теплый отвар, пахнущий медом, вереском, синим зверобоем, солодкой — целебными травами, укрепляющими силы. Так пахла когда-то бабка Радуша, покой и безопасность.
