Анна увидела у подъезда своего дома машину Фрэнка.
— Что тебе нужно, Фрэнк?
— Она выгнала меня из дома, Анна.
— И что ты делаешь здесь?
— Анна, я… — Фрэнк зарыдал как ребенок.
— Господи! Пойдем, я напою тебя кофе. Только сначала запри свою машину.
Она принесла из кухни две кружки кофе и села напротив него в кресло.
— Что случилось?
— Кто-то рассказал ей.
— Что рассказал?
— О нас с тобой.
— О нас? — изумилась Анна.
— Верно.
— Но, мы уже не встречаемся несколько месяцев.
— Да.
— И что она сказала?
— Чего она только не сказала! Она выложила все, что обо мне думает! Но это ладно… Она настаивает на разводе. Хочет, чтобы мне прочистили мозги в суде.
— Это жестоко.
— Хотелось бы мне знать, что за ублюдок рассказал ей.
— Это была не я.
— Я и не подозревал тебя.
— Правда?
— Нет. Именно поэтому я здесь.
Анна не могла выставить Фрэнка на улицу.
— Можешь остаться. — предложила она.
— Спасибо. Анна, я скучал без тебя. Послал тебе цветы.
Да. А она выбросила их. Но ответить ей было нечего. Фрэнк сделал все, чтобы их роман закончился. А теперь вдруг изъявил желание начать все с начала.
— Анна, я…
— Оставь, Фрэнк. Ты можешь остаться на ночь. Но завтра найдешь себе номер в гостинице.
Карен помедлила у двери комнаты матери. Снизу, доносился шум голосов, и она наконец решительно нажала на ручку.
— Мама?
Карен вошла и огляделась. Мать лежала на кровати, закрыв лицо руками, и плакала. Карен села на край кровати.
— Мам, тебе надо спуститься. Пора. Похоронная процессия должна была быть у дома через пятнадцать минут.
— Не знаю, как с этим справиться. — сказала мать.
— Не волнуйся, мам. Все будет в порядке. Мы с Джеком поможем.
Но мать была невменяема. Карен помогла ей подняться.
— Вот так. Дай мне руку. Я поддержу тебя.
— Карен, подай мне черное пальто из шкафа. — сказала мать, заметив напряжение между детьми.
— Хорошо. — Карен открыла шкаф, и на нее пахнуло духами матери.
— Не понимаю, как у тебя хватает совести… — начал Джек.
— Джек, перестань…
— Нет, мам. Я должен это сказать. Отец лежит в гробу из-за нее! Мы все это знаем. Его убило то, что его дочь оказалась убогой уродиной!
— Что?! — Карен подступила к брату, но он оттолкнул ее.
— Ты всегда была не в порядке. Я подозревал это, когда мы были еще детьми, но не знал, что все зайдет так далеко… — Он поморщился от отвращения. — Ты не могла держать свое дерьмо при себе? Тебе обязательно надо было вывалить все на него?
Джек набросился на сестру и ударил с такой силой, что Карен упала. На голову ей посыпались нафталиновые шарики. Она хотела подняться, но Джек закрыл створки шкафа, несмотря на ее крики.
— Джек, оставь ее! — прозвучал вдруг резкий и громкий голос матери.
На лестнице послышались тяжелые шаги, и в комнату вошел дядя Пит. Он отстранил Джека от шкафа.
— Что, черт побери, с тобой стряслось? Это похороны твоего отца, малыш! Имей уважение к его праху! — сердито заметил дядя Пит.
— Не смейте говорить со мной таким тоном! — воскликнул Джек. — Это она убила его! Грязная шлюха!
— Может, хватит? — нахмурился дядя Пит. — Если ты еще раз откроешь рот, я закрою его тебе навсегда!
Одного взгляда дяди было достаточно, чтобы брат замолчал. Дядя принадлежал к тому же поколению, что и отец, — они никогда не угрожали понапрасну.
Джек с угрюмым видом вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Карен бросилась вниз по лестнице и вдруг услышала знакомый голос. Сьюзи! Да, и Мэнди! Карен кинулась к подругам, уже не сдерживая слез.
Служба в маленькой местной часовне была такой странной, что Карен никак не могла соотнести траурную церемонию с фактом смерти собственного отца. Патер явно не думал о том, по ком именно служит панихиду. Впрочем, наверное, так бывает всегда: когда умираешь, люди начинают лгать о тебе. Ложь приятная, но все же ложь. Но горе Карен было неподдельным: она стояла в кругу друзей и родственников и, когда гроб опускали в землю, вдруг поняла, что пути назад нет.
Джек вообще не смотрел в ее сторону, а мать лишь украдкой бросила взгляд на дочь, словно стыдясь того, что произошло в ее комнате. Карен не рассказала подругам о случившемся. Это относилось только к ее семье, было ее тайной, и она должна жить с ней дальше. Но мысль об этом приводила Карен в ужас.
Мэнди потянула Карен за руку, когда друзья и родственники стали расходиться.
— Пойдем и мы.
Карен была искренне рада, что в такой день не осталась одна — Мэнди и Сьюзи слева, Дженет и Анна справа.
Мэнди окунула очередную креветку в соус и подалась к Сьюзи, в гостиной больше никого не было: все ушли на кухню — то ли чтобы привести себя в порядок, то ли чтобы развеяться.
— Ты как, Сьюзи?
— Я? — рассеянно переспросила та. — А что тебя волнует?
— Ты какая-то притихшая. Малыш в порядке?
— А Джо?
— Отлично.
Мэнди, зачерпнув пригоршню орешков, откинулась на спинку дивана.
— Тогда в чем дело?
— Этот мерзавец подбивает под меня клинья, — тяжело вздохнув, ответила Сьюзи.
— Кто?
— Гас. Он подловил меня на кухне и обнял.
— Не может быть! — Мэнди чуть не подавилась орешками. — Его Святейшество Гас?
— Черт бы его побрал! Он схватил меня за грудь, и мне пришлось сопротивляться. А он ничего не хотел слушать!
— Господи, Сьюзи! Это же сюжет для книги!
— Что ты имеешь в виду?
— Ты откажешься от борьбы! — воскликнула Мэнди, — То есть я понимаю, что главное — как на это отреагирует Джо.
— Правильно! — Глаза Сьюзи возмущенно сверкнули. — И потом, за кого он меня принимает? За дешевую шлюху?
— А что Гас говорит? — Мэнди потянулась к бокалу.
— Нет, прошу тебя! — смутилась Сьюзи.
— Он сказал, что любит тебя?
— В том-то и дело, черт побери, что сказал! У Гаса безумные фантазии на мой счет. Извращенец какой-то!
— Такие извращенцы называются мужчинами. Или ты забыла, Сьюзи?
