Элизабет была готова провалиться сквозь землю от неловкости. Взоры мужчин жадно ласкали ее лицо, многозначительные улыбки сбивали девушку с толку. Но внезапно ее смущение сменилось нешуточным испугом. Как может Джамиль быть таким безрассудным? Неужели он совсем не боится, что кто-нибудь из друзей начнет болтать о новой наложнице сына Мехмет-Али и эти толки дойдут до ушей самого грозного бея?
В смятении обежав глазами пирующих, слов но ища поддержки, Элизабет взглянула вправо да так и обмерла. О, у нее мелькнуло такое предположение, когда она увидела в зале мужчин, но оно казалось настолько нереальным, что она даже не посмела поверить, что подобное возможно. Тем не менее рядом с Джамилем действительно сидел Леон. Его серые глаза пытливо всматривались в раскрасневшееся лицо жены, сильные руки задумчиво покручивали золотой кубок.
«Чтоб ты провалился», – мысленно проговорила Элизабет, склоняясь над блюдом с ароматным пловом, приправленным душистыми пряностями.
Между тем пиршество шло своим веселым чередом. Кроме баранины, на столиках было полно блюд с другим мясом, а также всевозможные овощи и фрукты, пастила, шербет, халва, ароматные медовые пряники и пирожные, начиненные орехами и мускусом. Всего хотелось попробовать, от обилия яств разбегались глаза. Однако, помня, что ей еще предстоит танцевать, Элизабет заставляла себя быть умеренной в еде. А вот выпить терпкого красного вина было просто необходимо. Иначе у нее не хватит сил сохранять спокойствие, когда в нескольких шагах от нее находится неверный супруг.
– Еще вина! – крикнул Джамиль, громко хлопнув в ладоши. – Будем веселиться, друзья, как в последний день!
Он вдруг выпрямился и с чувством процитировал пару четверостиший персидского поэта Омара Хайяма. Сборник стихов этого поэта находился в библиотеке Бартон-холла, в английском переводе, и сейчас Элизабет с интересом прислушивалась к давно знакомым строчкам, звучащим по-арабски. Значит, Джамиль еще и философ? Элизабет многозначительно покачала головой, не зная, радоваться ли этому открытию или, наоборот, встревожиться.
– Фейруз, Хейфа! – Джамиль сделал какой-то знак наложницам, и они тотчас поднялись с подушек и вышли в центр просторного полукруга.
Музыка зазвучала более напевно, и девушки начали плавный, неторопливый танец. Босые ноги, украшенные золотыми браслетами у лодыжек, бесшумно скользили по коврам. Обнаженные руки и пышные бедра сладострастно извивались в такт чарующей мелодии. Сочетание черного и нежно-розового нарядов вызывало ассоциацию встречи ночи и рассвета и выглядело очень эффектно. Элизабет догадалась, что костюмы танцовщиц были подобраны обдуманно, а сами наложницы заранее предупреждены, что им придется танцевать перед гостями Джамиля. Вспомнив, что и ей предстоит то же, девушка внезапно ощутила, как у нее начинают дрожать руки.
– Что случилось, Амина? – тихо спросила сидящая рядом Зарифа. – На тебе просто лица нет.
– Я не смогу танцевать, Зарифа, – беспомощно проговорила Элизабет. – Не знаю, что делать, если Джамиль вызовет меня.
В глазах фаворитки промелькнул испуг. – Ты что, совсем не умеешь танцевать? Что ж ты сразу мне не сказала?
– Нет, дело не в этом. – Элизабет судорожно сглотнула, покосившись в правую сторону. – Я училась танцевать, и все говорили, что у меня получается неплохо. Но здесь… здесь находится этот Асад, раб-христианин, мой соотечественник. Я не смогу исполнить танец при нем.
– Вот еще глупости! Какое тебе дело до него?
– Но он будет смотреть! Зарифа что-то быстро прикинула.
– Хочешь, я попрошу Джамиля, чтобы он велел ему уйти?
– Нет, нет, что ты! – поспешно прошептала Элизабет. – Это будет для него оскорбительным. И потом, вдруг принц рассердится? Кажется, он очень благоволит этому человеку. Нет, не нужно. Я справлюсь.
Черт бы побрал этого Леона! Знал ли он о том, что она будет на пиру? Почему он вечно попадается у нее на пути, не дает вздохнуть свободно? Элизабет чуть вытянула шею и снова встретилась взглядом с мужем. Леон едва заметно улыбнулся. Улыбка была неожиданно теплой и ободряющей, и девушка вдруг почувствовала, как у нее часто забилось сердце. Он выглядел сегодня таким привлекательным, несмотря на экзотику наряда. Против обычая – немусульманам запрещалось носить тюрбаны – голову Леона покрывал небольшой, элегантно закрученный тюрбан темно-синего цвета, заколотый сапфиром, так выгодно оттенявший его стальные глаза. Такого же цвета одеяние из блестящего шелка, напоминающее халат с поясом, смотрелось несколько импозантно, но было ему к лицу.
Внезапно Элизабет охватило нервное возбуждение. Вспомнив, как легко муж променял ее на других женщин, она испытала неожиданный прилив решимости. Что ж, посмотрим, сможет ли он взирать на нее равнодушно, когда все эти привередливые, избалованные мужчины осыплют ее восторженными похвалами. Пусть смотрит и испытывает муки от досады. Пусть он искусает себе губы, осознав, как высоко ее ценит высокородный принц. А потом, когда она рука об руку с Джамилем станет удаляться в его личные покои, она обернется и бросит на него уничтожающий взгляд. И тогда он поймет, какое сокровище потерял. И проведет всю оставшуюся ночь в терзаниях, представляя, как ее ласкает другой.
Пиршество между тем продолжалось, одних танцовщиц сменяли другие. Однако, как отметила про себя Элизабет, все они танцевали весьма посредственно. Не без злорадства девушка подумала, что их бесстыдные подергивания толстыми бедрами не производят особого впечатления на мужчин. Иначе они не смотрели бы в свои тарелки и не потягивали вино, расслабленно развалившись на подушках.
Но вот очередная наложница закончила танец и вернулась на свое место. На какое-то время музыка смолкла; Джамиль решительным жестом опустил кубок на стол и обвел взглядом зал. Его глаза встретились с глазами Элизабет, и девушка не отвела взгляда. Черные брови принца вопросительно взлетели, в лучистых глазах отразилось приятное удивление. Улыбнувшись одними уголками губ, Джамиль, обращаясь к наложнице, громко произнес:
– О Амина, блистательная луна моего ожидания! Не желаешь ли и ты порадовать господина своим искусством?
– Будет так, как ты хочешь, о мой щедрый и прекрасный повелитель! – нежно пропела Элизабет, грациозно склоняя голову.
Джамиль довольно кивнул, и девушка вспорхнула с подушек. Выйдя на середину зала, Элизабет на мгновение застыла, окинув мужчин призывным взглядом. Краем глаза она видела, как Зарифа, поспешно подойдя к музыкантам, шепнула им несколько слов и вернулась назад.
Музыка зазвучала вновь, и девушка начала плавно поводить плечами и бедрами в такт напевной мелодии. Глаза Элизабет были полузакрыты, лицо запрокинуто в сладострастном томлении, подкрашенные губы слегка приоткрылись. Отрешившись от всего, она изгибалась своим стройным телом, целиком растворившись в музыке. Обнаженные руки плавно взлетали вверх, скользили по изгибам трепещущего стана, поглаживали бедра, возбуждающе ласкали вздрагивающие бутоны груди. Прозрачное покрывало трепетало за ее спиной в такт движениям тела, шифоновая юбка рассыпала по залу сверкающие блестки. Казалось, тело девушки извивалось в мелодичном ритме само по себе, независимо от ее усилий. Движения были легкими, словно тело внезапно утратило вес. Гибкие руки то порхали над головой, словно крылья бабочки, то плавно скользили по бедрам и груди. Трепещущие пальцы дразнили темные соски, мимоходом касались интимного треугольника, заставляя зрителей шумно вздыхать.
