12.1
– У Каору не очень получалось ладить с друзьями, но с этой парочкой они были неразлейвода. Почему? Никто не смог бы ответить. Наверное, и Ино и Ханаде было достаточно, чтобы Каору просто находился с ними рядом, тогда они освобождались от сомнений и нерешительности. Ино был настолько талантлив, что даже вызывал беспокойство у своих родителей; у него всегда были лучшие оценки в классе, но он не мог найти применения своим выдающимся способностям. Наверное, ему хотелось, чтобы Каору воспользовался его умом, причем каким-нибудь «революционным» путем, о котором Ино смутно мечтал. Ханаде хотелось с помощью Каору понять какова цель насилия и в чем состоит его, Ханадина, миссия. А Каору, используя мозги Ино и тело Ханады, наверное, планировал самую большую месть за все свои детские годы. Это стало ясно, когда все уже закончилось, но, пока они были вместе, у каждого из них были смутные надежды, что сообща они могут совершить нечто тревожно-необыкновенное. Их разрушительные мечтания, возможно, призваны были заполнить череду печальных дней, еще отделявших их от поколения двадцатилетних. Может быть, однажды кому-то из них придется держать пари, которое не принесет никакой выгоды. И они обещали друг другу не жалеть своих мозгов, тела и эмоций.
– Старая добрая дружба…
– Может быть, и так. Дружба – это своего рода страховка. Наличие друзей многое меняет. Наверное, именно потому что у него были такие друзья, Каору не побоялся поссориться с якудза.
– Поссориться с якудза?
Значит, у Каору было и такое лицо – настоящего мачо. История твоего отца начинала казаться тебе все более увлекательной. Андзю перешла к еще одному рассказу о почти забытых событиях, которые она пыталась извлечь из глубин своей памяти.
– Как всегда, не обошлось без Мамору.
– От Мамору всегда были одни неприятности, да?
– Да, похоже, для того он и появился на этот свет.
Происшествие, о котором рассказала Андзю, поставило под угрозу существование семьи Токива и «Токива Сёдзи». Все началось с того, что Мамору завел шашни с девицей, у которой была огромная грудь.
Ныне покойный директор «Токива Сёдзи» в шестом поколении, глава семьи Токива в тринадцатом поколении по имени Мамору, говорят, боготворил большую грудь. Еще во время стажировки в Америке он стал захаживать в топлес-бары, тратил уйму денег на полногрудых танцовщиц из Нью-Джерси, не жалел чаевых. С тех пор это переросло у Мамору в манию. Бывало, за день он находил приют у двадцати четырех красавиц, у сорока восьми сисек. Форма и цвет отличались, но все они превосходили объем в тысячу кубиков, а то и в две. Мамору измерял размер груди как объем двигателя мотоцикла.
После возвращения домой его страсть к большой груди не исчезла; как только у него выдавалась свободная минутка, он обходил клубы на Роппонги и Гиндзе, выискивал там груди, отвечающие его вкусам, и, пользуясь влиянием в модельных агентствах и продюсерских офисах шоу-бизнеса, предлагал им найти его идеал в обмен на спонсорство. Но предпочитал он не те груди, что произведены в Америке, а нечасто встречающиеся большие груди японского производства, именно из-за них он и терял чувство меры. К тому же Мамору осознавал, что в нем течет порочная кровь его деда, и, словно стремясь доказать это, каждую ночь отправлялся на исступленные поиски пышных грудей.
– Почему его привлекали только пышные груди? У него был какой-то комплекс?
Ты нахмурилась, почему-то представив себе, что и на твою грудь будут покушаться.
– Наверное, он думал, чем больше, тем лучше. Все мужские мечты – об этом.
После возвращения на родину, потратив на поиски полгода, Мамору встретил грудь, близкую его идеалу. Уже не осталось в живых никого, кто мог бы сказать, вправду ли эта грудь была столь хороша, но раз она отвечала идеалам Мамору, значит, была действительно выдающаяся, правда, резко контрастировала с детским, невинным личиком ее обладательницы; грудь розовая, с круглыми сосками и настолько упругая, что казалось, вот-вот лопнет. С пышногрудой девицей по имени Митиё Мамору познакомил директор одной продюсерской конторы, и она на девяносто процентов удовлетворяла запросам Мамору.
Мамору не намерен был ограничиваться только удовольствиями, он планировал еще и потешить свое тщеславие.
И Мамору задумал сделать Митиё обладательницей самой большой груди в Японии. Пока что в обеих грудях у нее не набралось бы и тысячи кубиков, и Мамору изложил Митиё свою безумную идею: с цветом и формой у тебя все в порядке, но, извини меня, по размеру ты проигрываешь американским сиськам; не хочешь ли увеличить грудь, чтобы в ней было две тысячи кубиков, как в настоящем «Харлее»? Когда-то его дед Кюсаку Токива исправил зубы своей любовнице-гейше с Симбаси, ему, видите ли, не нравился ее прикус. Мамору пошел дальше своего деда.
