Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
Настояла все-таки. Пальцы стерла, конечно, но молчу. Ногтикам хоть бы что — шурупы можно заворачивать. У Любы коротко стриженые, ломаные, в мелких белых пятнышках. У Юльки маникюр — сама красила. А чем ей еще заниматься-то — по дому она ни черта не делает. Типа мала еще.
Смешная, милая Люба, я все большей к ней привязываюсь. Видела ее детские фотографии — она похожа на козочку, кудрявая голова, крошечные лаковые копытца. С Баевым ни малейшего сходства. Люба терпеливая, мягкая, Баев — оторви да брось. Младшенький, баловень семьи.
Александр Кимович и Баев разругались по телефону, две недели назад. Слышала из свой комнаты, как А. К. орал — купи ей хотя бы юбку, оборванец. Почему-то стало приятно, заступаются за сироту. Правда, теперь в этом нет необходимости, ведь Люба обеспечила меня «приданым». Сижу, подгоняю по фигуре. Работенка муторная — распарывать, ушивать, заклепки переставлять…
Подумала, что могу подрабатывать шитьем. Съезжу домой, возьму мамины журналы, вспомню, как это делается по правилам, а не методом прикладывания к себе и отрезания всего ненужного. Бабушкин «Зингер» заберу… Хотя он не делает оверлок. Ну и ладно, на руках буду обметывать. Или вот — напомнить Петьке, что он обещал мне устроить переводы. Словарь у меня свой, мюллеровский, справлюсь.
Все не то и не так. Баев изменился, он теперь чужой и зубастый, зеленый и плоский, чтоб лежать на газоне и было не видно. Деньги, ваучеры, валюта такая, валюта сякая, квадратные метры, литры, вагоны. Проекты моментального обогащения путем объегоривания каких-то чайников, разводки кого-то на что-то, сложная и одновременно примитивная по своей сути комбинаторика. Создается впечатление, что делается это а) ради объегоривания, б) ради красоты процесса. Деньги же — приятное следствие, потому и не паримся, если их по-прежнему нет.
Я тоже скуксилась, стала какая-то приземленная. Взять хотя бы дневничок. Помнится, начинала его с деклараций о том, что здесь не будет девчачьих соплей, а только мысли о судьбах человечества. Стартовала лихо — с обсуждения философских проблем теории относительности. Продержалась две страницы, потом сорвалась, пошли признания и прогулки при луне… Да хотя бы и так! А теперь о чем мы писать изволим? Оверлок, таз эмалированный, мюллеровский словарь.
Надо встряхнуться, вспомнить, что я кошка на веточке, которая гуляет сама по себе и презирает вареный минтай. Влюбиться в кого-нибудь, что ли? Да легко! За нами не заржавеет. Хуже того, это опять с нами приключилось, и мы снова в чуйствах.
Мы теперь симпатизируем А. К., правда, совсем платонически. Неудивительно, ведь А. К. это улучшенный Баев, настоящий полковник, немногословный, выдержанный, как коньяк «экстра олд». Сыну до папы — как до небес. Папа угощает меня щучьей икрой, бутербродики делает на поджаренном хлебе на ужин (не с утра же кормить — я сплю до обеда). Судака запекает — пальчики оближешь. Жену обожает — Аннушка то, Аннушка се, отдохни, я сам. Анна Марковна говорит, что его единственный мужской недостаток — это подледная рыбалка, на которой он заработал себе жесточайший бронхит. Кашляет и курит, курит и кашляет. По будням — браконьеры, по выходным — рыбалка. Видим его только вечером, а жаль.
Не надоело еще? Живешь, как растение подсолнух, интересы те же, что и в девятом классе — погода, юбочки, мальчики. Влюбляемся с полпинка, только пальчик покажи. И дневничок твой — бабская болтовня, и сама ты…
Решено. Для начала заявлю Баеву, чтобы забрал меня отседа. Но как заявить, если он пропал и не звонит? Или занять денег? Короче, любым способом в Москву — а там новая жизнь на новом посту. Заработаю, отдам, главное — уехать.
Что-то изменится, я это чувствую. Так зачем же откладывать на завтра?
Чужая кровь
Последнее воскресенье марта, посреди ночи десант прямо на голову. Свернулась клубочком, дрыхнет, лапой нос прикрыла; лечу, понимаешь, на крыльях любви, а она спит; почему не встретила, где цветочки? Подвинься хотя бы! Ух и растолстела ты на мамашкиных харчах, не узнать! Как я теперь тебя буду в поезд заталкивать?
Все, все складывается в нашу пользу, у тебя — комната в ГЗ, у меня — новый компаньон. Нашел мальчика, зовут Митька, Митяй. Хороший мальчик, годный, я с ним немного знаком по ВМК. Здоровый такой лоб, на вид медведь медведем, но башка варит — это что-то. Будем жить у него — Митькина жена очень кстати ушла к другому. Митьке одному в комнате тошно, итого он переезжает к Вану, а мы на диванчик. Представляешь, у него тоже диванчик, как у Самсона, везет же нам. И ВМКшная диаспора впридачу, будет тебе новый оазис. Короче, фигня это. Я зверски голоден и сейчас тебя съем.
Пойдем порыщем в холодильнике, там должно быть, отозвалась я спросонок.
Дурище ты. Неужели думаешь, мамашка меня не покормила? Охи-ахи, чайничек, первое-второе — а она и ухом не ведет. Ладно, спи. Недельку погостим — и домой. Есть у нас еще дома дела.
Неделя в аквариуме, две рыбки в комнате с эркером, за стеклом льется, разливается весна. Снаружи бурно, у нас тихо; вода с подогревом, каждое утро сверху сыплют корм; кто, чья рука — рыбки этого не знают, им все равно. Достали папин «Зенит», щелкали город, лужи, друг друга, Юлькиных зайцев; проявляли сразу же — в ванной, заставленной реактивами, стиральными порошками, тазиками; прихватывая прищепками за уголки, сушили на веревках; извели папины запасы фотобумаги, купили другую, стали резать на четвертушки, восьмушки, шестнадцатые, получалось множество маленьких осколков марта, весна в калейдоскопе, брызги, потеки, блики…
На несколько дней снова сделались близнецами, плавающими в одной амниотической вселенной — широко открытые глаза, рассеянный мартовский свет; дышать под водой, просеивая ресничками растворенный в ней кислород; слиться под одной оболочкой, перезимовать на глубине…
(Поначалу, наверное, так и было… Пытаюсь вспомнить и не могу — переболело. Реакция замещения прошла до конца, вещества отработаны, в зоне химической реакции только соль и вода).
Неделя, другая; проявляем, печатаем, в темноте только это; избегаем сложных ситуаций, вежливо расходимся в ванной, тебе больше не нужно? я закроюсь минут на десять? не обостряем, не смотрим в глаза — и ничего, ровным счетом ничего не происходит.
Я тебе неприятен? Что-то изменилось?
Сделались застенчивыми, как подростки; пьем воду, молчим, сон не идет; снова и снова пытаемся уснуть вместе; рука затекает, от невыносимой близости душно, приходится делить одеяло; прохлада ничейной середины, кто пошустрее, тот и займет, и под утро обнимет другого просто так, а не потому что тебе в кино показали, что надо засыпать, обнявшись. Что хорошо и что плохо — нам решать, ты же хочешь быть одновременно послушной и строптивой, нарушать правила, которые сама же и вызубрила. Делать то, что нельзя, поступая при этом как надо. Зачем усложнять? Не проще ли сразу делать то, что хочется?
Ты иногда бываешь такой нелепой, Ася. Ну вот сейчас — чего тебе не хватает для щастья? Ты как маленькая девочка, о которой кто-то постоянно должен заботиться. Кормить с ложечки, носик сопливый вытирать… Когда же ты вырастешь?
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
