— Но это невозможно. Послушай, здесь ведь не сказано, кто был казнен…
Он посмотрел на нее так, что она замолчала.
— Все и так ясно. Провоенная фракция убила всех заложников, когда начался штурм Сената. А это значит, что среди них были и отец, и сестра. — Он покачал головой. — Они мертвы.
— Значит, ты не обязан делать то, что приказывает сенатор Арбенз. У него нет никакого…
— Я знаю, — резко ответил он, и Дакота решила, что ей лучше помолчать.
Некоторое время Корсо сидел, глядя в пространство остановившимся взглядом.
— Я знал, что так все и будет. Меня эта новость даже не удивила.
— Что ты имеешь в виду?
— Арбенз и братья Манселлы были связаны с эскадронами смерти. Они хотели террором добиться политических перемен. Это старая политическая стратегия. Я нисколько…
Корсо пожал плечами и вздохнул.
— Я нисколько не удивлен. — Он поднялся. — Мне надо идти.
— Куда? — спросила встревоженная Дакота.
— Мне нужно… мне нужно кое-что сделать.
Наверно, такое же выражение было и у нее, когда они забрали ее имплантаты. Выражение человека, у которого отняли самое дорогое. Но было в его взгляде что-то еще, для чего она не могла найти слов.
— Хочешь, чтобы я с тобой пошла?
— Нет, — резко ответил он. — Но не сомневайся, я никому не расскажу о корабле. Даю слово.
Она молча кивнула. Корсо надел легкий скафандр и вошел в крошечный воздушный шлюз «Пири Рейса». — А потом вернешься?
Лукас посмотрел на нее как-то странно, но кивнул. Ей хотелось верить, что он вернется, но она не сомневалась в обратном.
Никого не осталось. Все погибли.
Это никак не укладывалось в голове. К горю привыкаешь не сразу — он усвоил эту простую истину на собственном опыте, после смерти Кары.
Лукас подумал, что теперь и его жизнь можно считать законченной. Он не пропустил выражение лица Дакоты, когда покидал ее корабль, но если бы она узнала, что у него на уме, то наверняка попыталась бы остановить.
И, что еще хуже, он мог бы позволить ей уговорить себя.
Переворот или нет — здесь, в Нова-Арктис, сенатор имеет над ними полную власть. С другой стороны, и он, и Дакота все еще необходимы Арбензу для реализации его планов.
Корпус «Гипериона» почти по всей длине был оснащен блистерами со специальными наблюдательными приборами, направленными на звезды и замерзшую поверхность Теоны. Это были единственные устройства на борту фрегата, которые позволяли увидеть настоящую реальность, а не получить порцию лживой, фальсифицированной информации.
Оказавшись в коридорах корабля, Корсо немедленно отправился к одному из наблюдательных пунктов, заставив себя на время забыть о потерях, отгородиться от горьких мыслей.
Однако, несмотря на все попытки взять себя в руки, слезы упрямо текли по щекам. Впрочем, фрегат был такой огромный, что шанс столкнуться с кем-нибудь из членов экипажа оставался невелик даже после прибытия пополнения.
Наконец он оказался около одного из блистеров, поднялся по лестнице в помещение с низким прозрачным потолком, открывавшим звезды, и, проигнорировав предупреждение, вошел. Как только люк за ним закрылся, вспыхнул тусклый свет, и Лукас скользнул в удобное тепло кресла, автоматически наклонившееся, чтобы предложить наиболее полный обзор Вселенной.
Заиграла тихая музыка, то нарастая, то убывая, напоминая приливы и отливы океана. Сил не хватило даже на то, чтобы приказать «Гипериону» убрать раздражающий звук.
В том, что он задумал, не было ничего сложного.
Блистеры были слабым местом в корпусе старого корабля. Текущее обслуживание, проведенное перед вылетом из Редстоуна, свелось к устранению мелочей и выполнению минимально необходимых работ в рамках отпущенных средств.
Автоматическое предупреждение свидетельствовало об опасности: для того чтобы выбить блистер и оказаться в вакууме глубокого космоса, больших усилий не требовалось. Расположенные на панели рядом с креслом переключатели давали возможность контролировать взрывные болты, которые могли отделить блистер от корпуса, открывая таким образом запасной выход. К тому времени, когда сигнал тревоги заставит команду корабля прибежать к блистеру, будет уже поздно.
Он дотронулся до кнопки, и кресло немного приподнялось, предоставив ему лучший обзор. Открыв панель и воспользовавшись кодом по умолчанию — он использовался для большей части оборудования на борту (Дакота была совершенно права: состояние системы безопасности на «Гиперионе» оставляло желать много лучшего), — Лукас приложил палец к кнопке аварийного сброса, которая должна была сорвать болты.
Но через несколько секунд убрал руку и закрыл панель.
Даже если он умрет, у Арбенза все равно будет шанс использовать протоколы, которые Лукас уже создал, чтобы восстановить системы наведения реликта и увести его из системы Нова-Арктис. Он выполнил свою работу безупречно. Но если атака реликта на него и Киерана была намеренным актом саботажа, кто ее организовал?
Он долго сидел под изогнутым куполом блистера, глядя на собственное отражение. Рука опять потянулась к панели.
Лукас уже наверняка знал, что не сделает этого. Если сенатор сможет добиться своей цели и без него, то самоубийство становится бессмысленным.
Мысли опять вернулись к Сэлу. Корсо не сомневался, что и он мертв. Как это часто случается между людьми, которые общаются много лет, ему не требовалось физическое присутствие друга, чтобы вести с ним долгие споры.
Конечно, Сэл выиграл и этот спор. Так было всегда.
Корсо нажал кнопку, и люк снова открылся. Он спустился и отправился к Дакоте.
Арбенз вошел в операционный центр лунной базы, чувствуя себя как в тумане от хронического недосыпания. Антон Лоурекас, врач базы, сделал ему восстановительный укол, события развивались уже независимо от его воли, и ситуация грозила полностью выйти из-под контроля.
В центре его ждал Гарднер, что стало еще одним малоприятным сюрпризом.
— Что вы имели в виду, когда сказали, что я не смогу переговорить со своими партнерами? — закричал Гарднер. Арбенз поморщился, пытаясь принять подобающий моменту рассерженный вид, но получилось плохо. — Ваши связисты категорически отказали мне в доступе к тах-сети и…
— С полным основанием, — пробормотал Арбенз, проходя мимо и кивком здороваясь с тремя техниками, работающими в противоположном конце помещения.
— Я с вами разговариваю, сенатор. И требую… Арбенз резко повернулся.
— Мы не одни, мистер Гарднер, и если вы не в состоянии контролировать себя, я вас отправлю на «Гиперион». Вам ясно?
Гарднер побагровел. Казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар.
