— Валентин Сергеич? Здравствуйте, Кручинин… Нет, не очень… Агафонова и Притулы… Когда?… Хорошо… Надеюсь… Пустяки… В данном случае, не на пользу… Нет… Совершенно верно… Речь идет о главной улике… Там старуха Тужилина бродит. По дну озера, как русалка… Полагаю, топор. Орудие убийства… Вы правы, да, именно насчет водолаза я и хотел посоветоваться… Трудно сказать… Конечно, хорошо бы ее опередить… С другой стороны, мало ли что взбредет в голову старой женщине… Верующая. Настроена мистически. Чем-то сильно напугана… Конечно. Навел справки… Хопров Павел Никодимович. Болен. Постельный режим… Ветеран войны, человек уважаемый. Но что любопытно — слег именно девятого, во вторник. В тот же день… Не исключено… Непременно… Думаю, в последнюю очередь… Да, и поэтому тоже… Не сбежит, он прикован к постели… За Тужилиной? Присматриваем. Вместе со сторожем, кстати… Да, Изместьев. Философ, отшельник. Людей недолюбливает, предпочитает собак… Да, да… Агафонов и Притула покалечили. Собака умерла у него на руках… Утверждает, дороже никого не было… Мотив. Конечно, мотив… Да, да, мне кажется, в собаке всё дело… Где собака зарыта… Не только в переносном смысле… Известно. Он каждый день ходит к ней на могилу… Не скрывается… Уверен, что я напрасно его подозреваю… Намеки. Общие рассуждения… Вы думаете?… Дорогое удовольствие — водолаз… Нет, если разрешите, Гребцова я подержу… Совершенно верно. Пусть попрыгают, а мы им сядем на хвост… Хорошо… Понял… Зайду.
5
Сторож шел по тропинке прогулочным шагом, размеренно, заложив руки за спину.
— Извините, уважаемый, — окликнул его Севка. — Можно вас на минутку?
Перегородив мотоциклами дорожку, Иван и Севка сидели на старом, разлапистом замшелом пне, явно поджидая его.
— Что вам? — настороженно спросил Изместьев.
— Как вас по батюшке? — поинтересовался Иван.
— Алексей Лукич.
— А мы — Алеша Попович и Добрыня Серпухович.
— Очень приятно, — горько усмехнулся Изместьев.
Он не узнал своего голоса.
В том, как выглядели и говорили эти незнакомые парни, кажется, ничего угрожающего не было, тем не менее внезапный страх прострелил ему позвоночный столб. Вспыхнула, разбегаясь по телу, унизительна липкая дрожь.
— Не бойтесь, — примирительно обратился к сторожу Севка, заметив испуг на его лице. — Мы не грабители.
— А кто же?
— Голос совести, — Иван предложил Изместьеву присесть рядом с ним. — Прошу. Покалякаем.
— Спасибо, — вежливо отказался Изместьев. — Если позволите, я постою.
— Дельце у нас к вам одно деликатное, — сказал Севка. — Агафона с Притулой еще не забыли?
— Простите, кого?
— Ну тех, кого здесь недавно укокошили.
— О, — покачал головой Изместьев. — Вы не по адресу, молодые люди. Я всего лишь случайный и не очень важный свидетель, и всё, что мог сказать по этому поводу, сообщил следователю.
— Мы в курсе.
Иван вытянул из накладного кармана металлическую цепочку и выразительно намотал ее на кулак.
Севка приблизился к Изместьеву и прихватил его за ремень.
— Обойдемся без суда и следствия, — сказал он.
— Не стоит упрямиться, уважаемый, — добавил Иван. — И хитрить с нами — не стоит. Мы бы вам не советовали.
— Секундочку, — отпрянул Изместьев. — Я вас не совсем понимаю. Что вы от меня хотите?
— Правды, — потребовал Иван. — Из-за вас Андрюху нашего повязали. Он у них ни за что сидит… Сами, лентяи, найти не могут, вот и припаяют первому встречному.
— У них статистика, — авторитетно заявил Севка. — Он, не он — им один хрен.
— Погодите, погодите, — разволновался Изместьев. — Если я правильно понял… Арестовали вашего товарища?
— Ну?
— А за что?
— За красивые глазки.
— Послушайте, как вас там, — сурово чеканил Севка, — Алексей Лукич. Вы лично нас не интересуете. Но так случилось, что на узкой дорожке нам не разойтись. Ломать ребра не хотелось бы. Но…
— Сломаем, — уверенно пообещал Иван. — Уважим.
Изместьев огладил бороду. Помолчал и спросил уже гораздо спокойнее:
— Стало быть, ваша цель, молодые люди, вовсе не в том, чтобы набить морду пожилому человеку ни за что ни про что?… Сломать ему парочку ребер… продемонстрировать молодецкую удаль… Правильно?… Ваша цель — найти настоящего убийцу? Ведь так?… С моей помощью… И потом сообщить куда следует?… Или?… Вы хотите сами сдать его?… А может быть, сразу и обменять на вашего товарища?
Иван с Севкой переглянулись.
— И поскорее.
— А кто убийца, молодые люди? Вы знаете?
Севка, хмуро взглянув на Изместьева, переступил с ноги на ногу.
— Вы.
— Ошибаетесь, молодые люди, — заставил себя улыбнуться Изместьев. — Я сам в этой истории лицо пострадавшее. Потерял, в результате, лучшего друга. Пса. Любимую собаку. И потеря эта для меня — невосполнимая. — Он тяжело вздохнул, опустил глаза и добавил: — Вы даже не можете себе представить, какая это для меня потеря.
— Это всё лирика, — махнул рукой Иван. — Знаете, кто убил?
— Конечно, — ответил Изместьев.
— А почему тогда следователю не сказали?
— Не счел нужным… Зачем?
— Как это зачем? — вспыхнул Севка. — Он же двоих ребят уложил. И Андрюху из-за него не отпускают.
— Всё не так просто, молодые люди, — снова вздохнул Изместьев. — Не знаю, как покороче вам объяснить… Правосудие наше ужасно. Прокуроры и судьи — люди несамостоятельные. Всю эту карательную систему я… ненавижу. Убереги нас Бог от сумы и тюрьмы… Понимаете? Убийца не виноват.
— Как, то есть, не виноват?
— Очень просто. Не виноват. Так бывает… Дело в том, молодые люди, что виновный одновременно еще и жертва. Понимаете?… Иными словами, он уже достаточно наказан.
— Ну, это вы так считаете, — заспорил Иван.
— Тем не менее… Уверяю вас, вы бы со мной согласились… Если бы видели его… Отдать его под меч правосудия… Назвать его, значило бы…
— Что? — прервал старика Севка.
— Постойте, — внезапно спохватился Изместьев. — Мне только что в голову пришло… Его же нельзя судить. По медицинским показаниям… Да, да, — вслух размышлял он. — Если мы с вами докажем… то… дело закроют… Виноватых нет.
