Он взял ее протянутую руку.
В доме было полно гостей, хотя до приема по случаю юбилея оставался еще один день. За обедом было тесно и шумно. Невиль с удовольствием отметил, что его мать посадила Портфри по правую руку, а Лили по левую. Сам он сидел во главе стола далеко от них. Кроме короткой беседы днем на террасе, у него вряд ли появится еще возможность обмолвиться с ней хоть словом.
Но Невиль и не сожалел об этом. Он довольствовался тем, что наблюдал за Лили, ища перемены, происшедшие с ней за эти Несколько месяцев. Он вспомнил, как Элизабет говорила ему, что приобретенные знания и навыки не меняют личность, а только добавляют к тому, что у нее уже было. Это оказалось правдой по отношению к Лили. Она была модной, уверенной в себе и оживленной. Прошло то ужасное чувство неловкости, которое заставляло ее вести себя в женской компании так, словно она язык проглотила, – так было, когда она жила в Ньюбери-Эбби, Сейчас она болтала наравне со всеми и, пожалуй, даже больше других.
Но Лили оставалась Лили. Она была такой, какой ее создала природа, но более свободной, умеющей находить радость в компании и окружающей обстановке. До Невиля долетели обрывки ее разговора, так как она была в центре внимания и на противоположном конце стола часто все замолкали, чтобы послушать ее. Так было и когда Джозеф спросил Лили, каковы ее успехи в чтении.
– Вы попали бы впросак, если бы попросили меня почитать вам. Сейчас я читаю очень хорошо. Правда, Элизабет? Я могу прочитать страницу за полчаса, если никто не отвлекает меня и если там нет длинных слов. И теперь я читаю почти про себя. Что вы скажете на это, Джозеф? – Она весело рассмеялась, и ее смех прокатился вдоль всего стола.
– Скажу, что я бы заснул прежде, чем вы бы дочитали страницу, – ответил Джозеф, зевая и деликатно помахивая пальцами перед ртом.
«Она просто восхитительна», – думал Невиль, с трудом отрывая от нее взгляд, так как ему было необходимо поддерживать беседу с соседями по столу.
«О да, она прежняя Лили», – продолжал думать он. Один из лакеев наклонился к столу рядом с ней, чтобы передвинуть блюдо, она взглянула на него, и ее лицо просияло.
– Мистер Джонс! – воскликнула она. – Как поживаете?
Бедный Джонс чуть не выронил блюдо. Он залился краской и что-то невнятно пробормотал.
– Извините, что смутила вас, – сказала Лили. – Завтра утром я приду на кухню со всеми поболтать. Мне кажется, что я не виделась с вами целую вечность.
Невиль заметил, что мать смотрит на нее с доброй улыбкой.
– Если вы, конечно, не возражаете, мадам. – Лили повернулась к графине. – Я забыла, что не у себя дома. Дома я часто спускалась на кухню, правда, отец? Это самое уютное место в доме, и я всегда нахожу там себе какое-нибудь дело. Отец не возражает.
– Я тоже не возражаю, детка, – ответила графиня, похлопав ее по руке.
– Отцы быстро привыкают, мадам, – сказал герцог Портфри, – что дочери легко обводят их вокруг пальца.
С самого первого момента Невиль заметил, что герцог стал совсем другим человеком. Он весь светился от счастья и не скрывал гордости за свою дочь.
Позже, в гостиной, Лили всех очаровала, поговорив с матерью Невиля и с каждой из его тетушек. Когда унесли поднос с чаем и некоторые из его кузин ушли в музыкальную комнату, чтобы поиграть на фортепиано, Лили подсела к Лорен и, взяв ее за руку, серьезно поговорила с ней о чем-то. Потом к ним подошла Гвен, что-то шепнула Лили на ухо, и они, взявшись за руки, тоже отправились в музыкальную комнату.
Невиль с печалью подумал, что для Лорен это был трудный вечер. Между ними возникла некоторая неловкость, когда он, приехав из Лондона, увидел, что она так и не уехала в Йоркшир. Хотя никто ничего не говорил им, они знали, что соседи шептались за их спинами, намерен ли он предложить руку и сердце леди Лилиан или возобновит свои намерения жениться на Лорен.
Невиль и Лорен знали ответ, хотя он никогда не был облечен в слова. Да и как могло быть иначе? Как он мог сказать ей, что не намерен возобновлять их отношения, не обидев ее? И как могла она сказать ему, что понимает, что между ними ничего не может быть, кроме дружбы, чтобы не намекнуть на их несостоявшуюся свадьбу?
Но как и всегда, она вела себя с достоинством и гордостью. Никто не мог догадаться, что происходило в ее душе.
Он любил Лили так давно, что с этим уже ничего нельзя было поделать. Он пытался жить собственной жизнью и не думать постоянно о ней. Он пытался не быть таким самонадеянным, чтобы верить в ее возвращение к нему.
Но достаточно было одного взгляда на нее, как все рассуждения выскочили у него из головы. Жизнь без Лили не стоит и ломаного гроша. Она для него – солнечный свет, тепло и смех. Она... Она просто его любовь.
Невиль не торопился. Он не будет сразу бросаться к ней с объяснениями. Она приехала с отцом на юбилей. Пусть она пока веселится, но вот завтра или послезавтра...
Все его мысли сосредоточились на том, что произойдет послезавтра. У него не было ни сомнений, ни страха.
Несмотря на поздний час, Лорен и Гвендолайн не отправились немедленно в постели, когда вернулись во вдовий дом. Они задержались в общей комнате, где в камине горел огонь. Эта комната была меньше, но уютнее, чем гостиная.
Прежде чем заговорить, они долго молча смотрели на потрескивающий огонь.
– Ты знаешь, что она сказала мне? – первой прервала молчание Лорен.
– Что? – спросила Гвендолайн, которой вовсе не надо было уточнять, о ком идет речь.
– Она сказала, что понимает мою обиду, – ответила Лорен. – Сказала, что тоже обижалась на меня весной и завидовала моему совершенству, считала меня настоящей леди, гораздо больше подходящей для роли жены Невиля, чем она. Лили сказала мне, что восхищается моей выдержкой, чувством собственного достоинства и моей неподдельной добротой к ней. Она просила меня простить ее за то, что сомневалась во мне.
– Хорошо, что она высказалась так открыто, – сказала Гвендолайн. – Она высказала все, что хотела, ведь так?
– Она... – Лорен закрыла глаза. – Она та самая женщина, которая нужна Невилю. – Ты заметила, как он смотрел на нее весь вечер? Ты видела его глаза?
– А мне она сказала, – продолжала Гвендолайн, – что понимает, как ущемила меня, вторгшись в мою семью в нарушение всех неписаных законов, когда я еще не перестала горевать по Вернону и не приспособилась к жизни без него. Она просила и меня простить ее. Она не угодничала, Лорен. Она говорила искренне. Мне бы хотелось продолжать ненавидеть ее, но я не могу. Она очень милая.
В ответ Лорен только улыбнулась.
– Когда я это говорю, – поспешила добавить Гвен, – то вовсе не хочу...
– Не хочешь сказать, что разлюбила меня? – перебила ее Лорен. – Конечно, нет, Гвен. Почему ты должна разлюбить меня? Если бы она не появилась, мы бы с Невилем поженились, но хорошо, что этого не произошло. Наш брак не был бы основан на любви.
