запустила его в паутину мыслей короля.
Лучники Благих были искусны, даже лучше моих. Я решил обучить отдельный кавалерийский отряд атаковать вражеских лучников. С более толстой броней им не понадобится такая гибкость, как у…
В сознании всплыл странный образ. Смуглый кареглазый мужчина с говорящим вороном на плече посреди лондонских улиц. Я удивленно моргнул, сбившись с мысли. Что за странная мысль в разгар битвы… Человеческое животное. Я покачал головой. Пора посылать вспомогательные отряды. Я поднес боевой рог к губам…
Заулыбавшись, я осторожно встала с кровати и вдруг почувствовала головокружение. Как долго я здесь пролежала?
– Роан?
Он почти сразу открыл дверь, на его лице отразилось беспокойство.
– Думаю, я до него доберусь, – слабым голосом произнесла я. – Я смогу добраться до короля.
Глава 36
Как король, я дал обещание вернуть наши земли. И теперь я его выполню.
Прохладный ветерок проникал в палатку через хлопающий парусиновый полог. Я наслаждался его нежной лаской – ощущением победы. Это был ветерок с нашей земли, и он принес слабый запах дыма и крови, запах войны.
Я пытался сосредоточиться на рапорте генерала: «…Тридцать пять раненых. Троих нужно отправить обратно, они больше не смогут сражаться. Однако Благие потеряли важнейший оборонительный рубеж и больше сотни воинов. Мы захватили девятнадцать пленных…»
Я окинул взглядом военный совет. Все сидели, выпрямившись на стульях, и сосредоточенно слушали генерала. Перед каждым стояли нетронутые стаканы с водой и вазы с фруктами.
Почему? Разве они не проголодались после битвы? Что за нелепая мысль. Невесть откуда взявшаяся…
Я вспомнил, когда в последний раз кто-то брал фрукты из вазы. Неужели он думал, что я не замечу? Или решил, что я слишком опьянен победой, чтобы обратить на это внимание? Как он кричал, когда кнут полосовал его спину… Я не потерплю слабости в своих командирах. Я стиснул зубы, заставляя себя слушать генерала.
«…Вторая линия обороны в нескольких милях от берега, но, думаю, потом нам будет легче. Наши люди выступят через три дня…»
Аромат фруктов в твоей вазе изумителен. Их сладкая мякоть восхитительна. Можешь представить ощущение сока на языке, как он течет по пальцам?
Что за ересь…
«…И я уверен, что с отрядами, которые прибудут с севера, мы сможем захватить врасплох самый крупный форпост и обеспечим решающее преимущество…»
Представь вкус сочной мякоти того красного яблока, как твои клыки впиваются в его кожуру и нектар течет в горло.
«…Мы думаем, что сможем найти дополнительные материалы для осадных лестниц в нынешнем… э… нынешнем форпосте, который…» – генерал растерянно моргнул.
– Да, генерал? – раздраженно спросил я.
Он посмотрел на меня. Несколько пар глаз тоже уставились в мою сторону, и я понял, что держу яблоко в руке всего в нескольких дюймах от рта. Разозлившись, я раздавил его в кулаке, чтобы все видели, как мякоть сползает с ладони.
– Так о чем вы говорили? – процедил я сквозь зубы.
– Да, конечно. – Генерал поспешно откашлялся. – Как я уже сказал, мы можем найти дополнительные материалы в…
Я перестал слушать, сердце бешено стучало. Как они посмели усомниться в моей силе! Неужели они подумали, что я кусну это яблоко на глазах у всех? Я просто себя испытывал!
Я смахнул остатки мякоти на пол, и меня окутал восхитительный фруктовый аромат.
* * *
Я шагал по лагерю, постепенно сгущались сумерки. В темноте горели костры, и я чувствовал запах жареного мяса. В животе заурчало, и я решил съесть сегодня вечером небольшой кусочек. Я заслужил это после такого победоносного дня.
По дороге мне встретилась служанка с волосами цвета воронова крыла, ее тело и лицо были закрыты. Я остановился и пристально оглядел нее – убедиться, что нигде не видна кожа. После боя похоть усиливается, и я бы не хотел, чтобы кто-то из моих людей поддался искушению. Они не так сильны, как я, и нельзя ожидать от них такой же…
Представь ее тело под этой тканью. Представь, как ее соски набухают под твоими руками.
Такой же… такой же выдержки…
Представь, как она стонет, раздвигая перед тобой ноги. Как горяча она в твоей постели.
Кровь отхлынула от головы и прилила в неправильные места, и я уставился на грязную шлюху.
– Я должен заклеймить тебя, шлюха! – закричал я, брызгая слюной. – Отрезать тебе нос!
Ее испуганные глаза встретились с моими, и она юркнула в темноту. С изуродованным лицом она не будет столь соблазнительна, не так ли?
Взбешенный, я двинулся дальше. Лягу спать голодным. Я не позволю победе поколебать мою решимость.
* * *
Утренние трубы разбудили меня после долгой ночи, полной ярких снов. Обнаженные женщины извивались передо мной, облизывали тело, предлагали фрукты и вино. Я смеялся вместе с ними и под обильные возлияния трахал их до бесчувствия. Ночь тянулась часами. Дважды я просыпался и искупал вину за распутные сны, но стоило мне закрыть глаза, как женщины появлялись снова и соблазняли своей плотью.
Я был потрясен, измучен, после ночного искупления вины спина горела, ободранная кожа кровоточила. В животе урчало. В этом и причина снов. Я был слишком строг к себе, и тело перепутало основные потребности, приняв голод за похоть. Нужно было разрешить себе немного перекусить. Может, немного черствого хлеба и соленого мяса… Я покачал головой. Позже схожу на кухню и возьму что-нибудь – утолить голод.
Одеваясь, я взглянул на вазу с фруктами у кровати.
Видишь этот виноград? Такой крупный, зеленый… Сочный. Представь, как виноградина лопается у тебя на зубах…
Я умылся холодной водой из чаши и сел на стул, чтобы натянуть сапоги.
Попробуй одну виноградину. Всего одну. Ты заслужил. Вчера одержана такая потрясающая победа… Разреши себе насладиться ею.
Я отогнал эти мысли, сосредоточившись на предстоящем дне. Я буду присутствовать на допросе пленных. Питаться их страхом. Возможно, задам несколько вопросов моему…
Острый сладкий привкус во рту застал меня врасплох, и я взглянул на свою руку: в ней была виноградная гроздь, и греховный сок стекал по подбородку.
Зарычав от гнева и стыда, я швырнул виноград на пол. Слабость! Прошло столько времени с тех пор… с тех пор, как я…
Попробуй еще. Это было так вкусно…
Откуда такие мысли? Явно не мои.
Я бросился к сундуку, откинул крышку и достал кнут. Я хлестал себя снова и снова, рассекая сквозь одежду спину и незажившие раны, и боль прогоняла всякое искушение.
Наконец, тяжело дыша, я опустил кнут; его ремешки блестели от крови. Спина горела, словно на нее насыпали
