Да разве бы я…
- Поцелуй меня, ллеу. Мой ллеу!
Луны светили в окно, и в их теплом свете Уитанни казалась окруженной сиянием. От нее шел запах цветов и чистой, свежей, молодой желанной женщины, и этот запах одурманивал меня. А еще мне казалось, что это не луны в стрельчатые окна бесстыдно наблюдают за нами, а бездонные нечеловеческие глаза Белой Ши заглянули мне в душу и просветили ее насквозь. Белая Сестра оказалась мудрее и проницательнее своей близняшки. И потому Уитанни сейчас здесь, со мной, и мне кажется, что ничто и никогда больше нас не разлучит.
Ничто и никогда.
«И жили они долго и счастливо», как говорится в сказках.
И кажется, финал моей сказки уже близок.
Глава 17. Эпилог
Глава семнадцатая
В Элодриане я привык ко многим вещам. К средневековому укладу жизни, удивительным, невиданным существам и созданиям, магии, необычному вкусу продуктов и напитков, в которых нет никакой химии, к отсутствию всех этих обычных для нашего мира технических чудес и удобств. К постоянной опасности, будто пропитывающей самый воздух этого мира, и почти первобытному чувству полноты бытия, которое я, казалось, давно утратил в нашей вселенной. Но вот к одному я никак не могу привыкнуть.
Я не могу отслеживать время, потому что у меня нет часов. Никаких. Я не знаю, который сейчас час, не знаю, как долго еще осталось до утра. За окном ярко и романтично светят луны Элодриана, ночь, похоже, в самом разгаре. Уитанни давно уснула, обхватив меня ручками и мило и трогательно посапывая у меня на плече, а мне вот не спится. И я чувствую, что теперь точно не засну. Слишком много мыслей толпится в моей голове, слишком сильно я волнуюсь, слишком противоречивые чувства мной владеют.
С одной стороны, я ощущаю себя счастливым. Как говаривал Пушкин Александр Сергеевич: «Участь моя решена, я женюсь». Точнее сказать, я уже был женат на Уитанни де-факто, как говорят юристы, после нашей первой ночи в таверне близ замка Вальфенхейм, а теперь как бы наш брак и юридически признан всемогущими Сестрами – иначе как объяснить то, что Алиль освободила Уитанни и отдала ее мне?
Ага, ты слышишь меня и поэтому так мило улыбаешься во сне? Или тебе снятся леса Саратхана и славная охота, о которой теперь придется забыть? А я вот сейчас счастлив, потому что ты рядом. И мое счастье было бы совершенным и неомрачаемым, если бы не де Клерк и Вероника. Не могу я забыть о них ни на секунду. Даже сейчас, в этой постели, рядом с Уитанни.
Ты спишь, моя любимая, и не даже не подозреваешь, что случится сегодня утром. И хорошо, что не подозреваешь, а то плюнула бы мне в лицо – и правильно бы поступила. Сейчас я думаю, что в своей жизни не раз оказывался в сложных ситуациях. И в той, прежней, и в новой. Разные со мной случались вещи. Иные и вспоминать не хочется. Из всех этих переделок я выходил с разной степенью попорченности шкуры и уязвленного самолюбия. Последние приключения я пережил во многом благодаря тебе. Но никогда со мной не случалось того, что должно случиться через несколько часов. Я отправлю своего отца на верную смерть. И, может быть, Вероничку тоже. Сделаю это осознанно, так и не открыв им всей правды. Я ведь точно знаю, что с ними будет, мне Тейо сказал, а он, светлая ему память, знал это наверняка. Уже сегодня де Клерк окажется в своем времени, в Англии четырнадцатого века, и всемогущая церковь начнет на него охоту. На него и теперь – на Веронику…
Я не большой специалист по истории, но я представляю, что будет дальше. Уильям и Вероника не смогут долго прятаться. Им некуда будет бежать, никто не отважится помочь им. Их схватят, и темницу Волчьего Логова сменят казематы какого-нибудь Тауэра. Может быть, будут пытки. Представляешь, Уитанни, они будут пытать Веронику! А потом их казнят. Варварски, со средневековой жестокостью. Никакое покаяние их не спасет. Получается, что мы зря спасли их, вырвав из лап Лёца. То есть, мы спасали Элодриан, а не их. Элодриан теперь как бы будет спасен, а они…
Каким-то мерзким лицемерием все это отдает.
Понимаешь, солнышко, твой ллеу поневоле станет убийцей. Не напрямую, конечно, на моей работе это называется «пособничество». Не хотел я этого, видит Бог. Я пришел в этот мир, чтобы разобраться с делом Маргулиса и найти Вильяма (дьявол, не могу я его называть отцом, вот не могу и все тут!), а получилось, что меня, образно говоря, понесло течением, и выбора у меня не было. Я выполнил свою работу, но радости в душе почему-то нет, солнышко мое. Совершенно.
Да, конечно, я должен благодарить Бога и судьбу за тебя. За то, что мы встретились. И я многим обязан тебе, Уитанни. Да что там многим – всем. Жалок мужчина, за которым не стоит женщина, ради которой он готов пойти на смерть. Мне повезло – у меня есть такая женщина. Ты, моя милая киса, мое неземное волшебство, моя звездочка, мой ангел, моя любовь. Вот называю тебя так, а сам думаю – черт, пошло все как, нет слов в языке, достойных твой красоты и твоей самоотверженности. Достойных тебя, любимая. Сразу вспоминаются слова де Клерка, когда он сетовал, что не может полно выразить свои мысли. Пожалуй, во всей этой истории я единственный, кому досталось счастье. Остальным выпала смерть.
Мрачно? Наверное. Но я не могу сейчас думать по-другому. Хотя, если разобраться, все было предопределено что ли. В Элодриане война, а без жертв войн не бывает. Тейо знал, что его время на исходе. А Маргулиса мне ничуть не жаль. Он был сволочью, хитрой, жестокой и властолюбивой, а главное – он совершенно серьезно возомнил себя чуть ли не Господом Богом. Может, я
