кинул камень вместе с отрубленным запястьем в сторону Малфоя. Всё произошло так быстро, что Драко не успел вздохнуть. Он сжал ещё тёплую ладонь в своей руке, ощущая твёрдый камень своей кожей. Волан-де-Морт разъярённо вскричал, выставив свободную руку в сторону Малфоя, собираясь наброситься на него невербальной магией, но…
— Я рядом, — уверенно крикнул Гарри, с усилием отмахнувшись от атаки Волан-де-Морта, и направил палочку на Драко, застывшего перед ним в немом ужасе. — Авада Кедавра.
* * *
Драко распахнул глаза.
Яркий свет резанул по расширенным зрачкам, и Драко пришлось часто заморгать, чтобы привыкнуть к белизне вокруг. Он огляделся, с удивлением обнаружив себя в своей комнате в Малфой-мэноре. Драко сидел на белоснежной кровати под белоснежным одеялом, одетый в такой же белоснежный ночной костюм. Ему показалось, что где-то далеко кричали павлины.
— Милый, — дверь в комнату отворилась.
— Мама, — изумлённо выдохнул Драко. Он жадно разглядывал улыбчивое лицо Нарциссы, пока та, прикрыв за собой дверь, неспешно подошла ближе, опустившись на кровать. Отыскав руку сына под одеялом, она мягко сжала его пальцы.
— Не ожидала встретить тебя здесь так рано.
— Ты настоящая?
— А ты как считаешь?
Драко опустил глаза. Нарцисса казалась живой: её ладонь была тёплой, в глазах стоял блеск, на щеках светился румянец, — именно такой её помнил Драко. Нежной, ласковой, с чарующей улыбкой на прекрасном лице.
— Тёмный Лорд умрёт, — в конце концов, ради этого он здесь. Ради этого, не медля ни секунды, Гарри лишил его жизни.
— Не сомневаюсь, мой милый.
— Возможно, Поттер уже его убил.
Нарцисса молчала, продолжая сжимать руку Драко. Вдали снова раздался знакомый до боли звук — определённо запели павлины. Когда Драко был совсем маленьким, Нарцисса вместе с сыном слушала эту нелепую птичью песню каждый вечер перед сном.
— Ты искал Его смерти из чувства мести, — наконец произнесла она. — Когда она свершится, успокоится ли твоя душа?
Драко хотел тут же дать утвердительный ответ, но замялся. Его путь к отмщению не был чистым: он совершал подлые вещи по отношению к себе, единственному другу, бесчисленным невинным душам и… к Гарри. Он обманывал Гарри Поттера.
— Я могу вернуться? — неуверенно протянул Драко, оглядывая свою комнату.
— Разумеется.
— Как это сделать?
— Так же, как и всегда, мой милый, — Нарцисса нежно провела ладонью по щеке сына. — Чтобы вернуться к жизни, достаточно выйти из комнаты.
Её взгляд выражал неподдельную любовь, ласково обнимал нервные плечи Драко, и он всего на секунду подумал о том, что мог бы не возвращаться. Драко всегда так боялся смерти — но здесь оказалось намного лучше, чем он мог себе представить: уютно, тепло и безопасно — прямо, как в объятиях Гарри.
— Мне остаться?
Нарцисса слегка наклонила голову.
— Если там тебя ничего не держит.
— Я не знаю. Я… — сбился Драко. — Я так и не решился на смерть, всё вышло случайно. Поттер даже не колебался, а я не способен на настоящий героический поступок. Я…
— Иногда подвиг — это выйти из своей комнаты.
Драко внимательно посмотрел на чуткое лицо своей матери. Нарцисса — или его подсознание — явно не желала, чтобы Драко оставался тут, пусть она и не произнесла эту жестокую мысль вслух. Драко грустно улыбнулся, желая запомнить каждую морщинку на бесконечно светлом лице, и поднялся с кровати, босыми ногами направляясь к двери. Он замер: холодное железо дверной ручки обожгло тёплые пальцы.
— Мам, Поттер…
— Он тебя поймёт.
* * *
Второго мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года изменилось всё.
Семья — единственное, что было у Драко Малфоя. В его крошечном хрупком мире не существовало ничего важнее. Несмотря на скверный характер Люциуса и их сложные отношения, Драко всегда выбирал семью, молчаливо соглашаясь на всё, что предлагал отец. Ради семьи Драко был готов стерпеть, что угодно. Даже уродливую чёрную метку.
Второго мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года Волан-де-Морт не только поместил в Драко крестраж — он раскромсал его сердце.
Глядя на то, как мучается его отец, слыша за стеной последний вскрик своей матери, Драко поклялся отомстить. За Люциуса, за улыбку Нарциссы, её бархатные касания и нежные объятия, за павлиньи крики на заднем дворе, за разрушенный зал Малфой-мэнора и его любимую хрустальную люстру — за себя и своё разбитое сердце. Отомстить и выжить любой ценой.
Первое, что сделал Драко, получив место в Избранной Семёрке, — отработал «Обливейт» до превосходного уровня, чтобы спасти как можно больше невинных душ. О новых крестражах стало известно почти сразу, всего через несколько месяцев — среди Семёрки их существование не являлось секретом — и, узнав о них, Драко убедил Блейза ему помочь. С Забини было сложно: он долго противился, не желая строить козни против кровожадного маньяка, но в итоге согласился — когда осознал, что из-за Тёмного Лорда навсегда потерял свою лучшую подругу.
Следующие полгода Драко искал выход на Поттера: обращал внимание на любой нетипичный всплеск магии, исследовал секретные карты, следил за известными ему грязнокровками; пока однажды, совершенно случайно, не наткнулся на Невилла в подворотне. Лонгботтом, на счастье, его не заметил, увлечённый перешёптываниями с волшебником в синей мантии.
В следующий раз Драко пришёл в эту подворотню с подготовленным письмом. Драко использовал почерк Панси Паркинсон — во-первых, потому что видел его сотни раз и до мельчайших деталей помнил линии каждой из букв; во-вторых, потому что Панси так редко что-то писала в Хогвартсе, что едва ли кто-то из окружения Гарри мог распознать её руку; в-третьих, потому что не желал попасться Тёмному Лорду в его когтистые лапы. В этом письме Драко предлагал стать Поттеру и его друзьям помощником — «по личным мотивам», не потребовав ничего взамен. Драко не хотел и не мог рваться на поиски крестражей и уничтожать их единолично — и кто, как не Гарри, мог справиться с этой задачей.
«Ваше дело — верить мне или нет», — так он закончил своё первое письмо, которое удалось незаметно подсунуть Невиллу в карман мантии, когда Драко увидел его в подворотне снова, спустя три недели с их первой случайной встречи.
На указанный в письме адрес пришёл ответ. С тех пор завязалась переписка. Первый крестраж — золотистый ключ — находился в Испании. Драко удалось выяснить это, поймав неосторожную фразу своего Повелителя о необходимости расширить влияние в этой стране. Волан-де-Морт восхвалял готические сооружения, большинство из которых, как позже выяснил Драко, проведя значительное время в архиве, было создано бывшими слизеринцами. После прибавилась ещё одна подсказка — «священное для маглов место», схваченное с губ Пиритса. Драко не
