В ее глазах мелькнула растерянность. А потом они наполнились слезами.
Ладонь Яна ласково легла ей на затылок, и он вновь завладел ее ртом, наслаждаясь ее сладкими губами, чувствуя ее теплое, частое дыхание на своем лице, угадывая томление в ее теле. Виола прижалась к нему бедрами и задвигала ими на новой волне желания.
Ян убрал руку от головы Виолы и обхватил ее ягодицы, как можно ближе прижимая ее к себе, позволяя ей задавать ритм. Он ласкал ее грудь, гладил пальцем сосок, водил языком по губам, а потом устремлялся глубже, заглушая ее жадные всхлипывания. Ян чувствовал, что его страсть усиливается с каждым рывком ее бедер, с каждым ее сладким стоном. Он понимал, что через считанные секунды она подтолкнет его к самому краю.
Внезапно Виола оторвалась от его рта и стала ловить губами воздух. Она посмотрела ему в глаза жгуче, пронзительно и задвигалась быстрее.
— Ян…
Он больно закусил губу, сдерживаясь и наблюдая, как она подбирается к пику наслаждения.
Виола застонала, распахнула глаза шире и стиснула мышцы на его груди.
— Да, — выдохнул он.
— Ян…
Едва его имя сорвалось с ее губ, она вскричала в экстазе, вцепилась в него, впилась в него взглядом.
Ян видел ее эмоции, чувствовал изнутри каждую пульсирующую волну ее оргазма, увлекавшую его за собой.
— О, да, милая… — Все его тело напряглось. — О, да…
Он взорвался изнутри, жмурясь, встречая стоном каждую волну экстаза, крепко прижимая к себе Виолу, снова и снова входя в нее в абсолютном безумии страсти. Их дыхания смешивались, его стоны плавно переходили в ее всхлипывания, они цеплялись друг за друга в каждом рывке ее бедер, в каждом движении рук и ног, в каждом касании губ и пальцев, пока, наконец, их тела не замерли.
Ян подождал, пока сердце застучит чуть медленнее, обнял Виолу и положил ее голову себе на плечо, повернувшись так, чтобы лежать удобнее, но не выходить из нее. Потом, приклонив голову к ее голове, он обхватил ее лицо ладонью и стал гладить по щеке, слушая баюкающий звук ее дыхания, пока им не завладел сон.
* * *
Нежность губ Виолы на его губах пробудила его чувства.
— Проснитесь, Ян, — прошептала она сверху.
Герцог открыл глаза, быстро заморгал и, увидев прекрасное лицо Виолы, озаренное светом лампы, все вспомнил.
— Который час? — сонно спросил он, внезапно замечая, что Виола не просто стоит рядом с ним у его кровати, но и умудрилась одеться без его помощи.
— Думаю, вот-вот рассветет, — сказала она, выпрямляясь.
Ян сел на постели и провел ладонью по лицу.
— Вам не нужно уходить.
Криво улыбнувшись, она потянулась к ночному столику за перчатками и ридикюлем.
— Разумеется, нужно. Мне следовало уйти давным-давно.
— Нет, — возразил Ян, — вам следует оставаться в этой постели и готовиться к новому этапу нашей любовной кампании.
Ее улыбка померкла, и она посмотрела ему в глаза.
— Это было чудесно, но одна ночь в вашей постели ничего не меняет. Вы сами должны понимать. А мне пора домой, пока слуги не проснулись. Мои волосы в беспорядке и…
— Ваши волосы в очаровательном беспорядке. Возвращайтесь в постель.
Виола закусила нижнюю губу в нерешительности, потом пробормотала:
— Не могу.
Ее желание уйти так скоро после близости, которую они разделили, огорчило Яна гораздо больше, чем ему хотелось признавать. Какое ему дело до ее волос и слуг в их домах. Он хочет, чтобы она сейчас же вернулась к нему в постель, нагая и податливая.
Отшвырнув одеяла, Ян перебросил ноги через край кровати и встал перед Виолой.
— Да, это чудесно, — хрипло согласился он, — и в следующий раз тоже будет чудесно. Вы нужны мне, Виола.
Едва заметно нахмурившись, она протянула руку и ласково коснулась его лица.
— Я должна уйти.
Ян упер руки в бедра и резко выдохнул.
— Почему вы так равнодушны к тому, что случилось прошлой ночью?
Ее глаза округлились, и она отдернула руку, потрясенная до глубины души.
— Равнодушна? Я не равнодушна, я практична. Почти утро, а у меня ребенок, студия, светские обязанности и дом, которым нужно заниматься.
Застонав, Ян потер глаза кончиками пальцев.
— Тогда я верну вас сегодня вечером.
Тихо рассмеявшись, Виола надела перчатки.
— А вот это явно непрактично. Я не содержанка, которой можно распоряжаться, Ян. Я не могу являться сюда каждую ночь по вашей прихоти. Даже не будь у меня других обязательств, подумайте, как это неудобно и хлопотно для нас обоих, не говоря уже о скандале, который может разразиться вокруг меня, если о нас узнают. Или того хуже.
Или того хуже. Ян понимал, о чем она говорит. Она может снова забеременеть, хотя до сих пор не признается, что ее сын от него.
Они явно зашли в тупик, и тот факт, что Виола не спешила забыть об осторожности и бесповоротно стать его любовницей, пусть нерационально, все-таки коробил его. Она хотела его — нуждалась в нем — не меньше, чем он в ней. Он был уверен в этом. Но нельзя же раз за разом ее соблазнять; она должна прийти к нему по доброй воле.
— А как же страсть?
Ее лицо посерьезнело.
— Страсть мимолетна. А обязательства и практические соображения — нет. Вы знаете это не хуже моего.
Жестокая правда ее слов поразила Яна в самое сердце.
— Вы могли бы выйти за меня замуж.
Воздух между ними тут же заискрился от напряжения. Виола заморгала, потом покачала головой, как будто не могла осознать сказанное.
Ян сглотнул; сердце заколотилось у него в груди. Слова слетели с его губ сами собой, точно шелк, но, глядя в огромные, ошеломленные глаза Виолы, он не мог о них жалеть. С тех пор, как он пустился в нелепую погоню за отмщением, с тех пор, как он узнал о существовании своего сына и встретился с ним, между ними с Виолой все изменилось. И если она выйдет за него, то больше не сможет уезжать из города или из страны, когда ей вздумается. Да, заключил Ян, брак между ними будет весьма практичным решением.
— Виола?
— Я не… Это предложение? — растерянно спросила она.
Герцог нервно помял тыльную сторону шеи.
— Да. Надо полагать.
— Надо полагать?
Ян вдруг почувствовал себя глупо. Стоя нагим перед Виолой, он понял, что это был не самый романтичный способ попросить ее руки и не самый подходящий момент. И все-таки, думал Ян, Виола должна быть довольна.
— Мы составим хорошую пару, — решительно заявил он.
