себя. Ови услышала тихие всхлипывания.
Глава 7.3 Когда начинаются грозы
Вскоре две лошади спустились с холма в низину и проехали городские ворота Квольцетара. Повсюду мерцали голубым пламенем парящие фонари, черепицы крыш и окна домов отражали искусственный свет и приманивали к себе одиноких горожан, спешащих, однако, спрятаться в тепло. Надвигалась буря, и колокол на самой высокой башне предупреждал жителей о необходимости укрыться.
В трактире было немноголюдно. Илес отправился договариваться с несколькими возницами, а Овроллия и Кенциль уселись с поклажей в середине зала и заказали себе только ягодный морс и чай с травами и мёдом. Профессор попробовал и, сдерживая гримасу на лице, проговорил:
— Горьковат, в стены академии попадает лучший экстракт, а не разбавленный какой-то дрянью из джунглей…
— В моём королевстве такого чая нет, — заявила девушка, вертя в руке письмо с гербовой печатью.
Наставник жестом попросил взять его, и Ови передала. Пока он читал содержимое, в трактир вошёл человек с шарфом на всё лицо и опущенным капюшоном. Он поставил какой-то продолговатый предмет за угол и, опираясь на стены и столы по пути, направился к барной стойке. Кенциль же, закончив читать, изобразил удивление и сказал:
— Значит, вот как… На твоей родине знают, что ты здесь метила в лучшие выпускницы. Герцогская казна оплатит твоё дальнейшее обучение в Королевском университете волшебства?
— Он находится в двух днях пути от нашей столицы Арлемиа, — сказала она. — Это единственное место, которое может посоперничать с подготовкой северных академий. Моё королевство заслуживает большего, заслуживает, чтобы маги прекратили служить светской власти.
— Ох, твоя семья явно много писала тебе… — Кенциль передал письмо обратно. — Значит, таково твоё решение? Своё перерождение ты закончишь в родных стенах?
Девушка осмотрела зал трактира. Редкие посетители беседовали о своём. По правую руку от неё сел, тяжело передвигаясь, сутулый человек в капюшоне с шарфом и, едва хозяин принёс поднос, начал есть тонкие ломтики отбивной с морсом. Илес у барной стойки пытался на пальцах объяснить что-то двум облачённым в дорожные одежды мужам, те постоянно перебивали его и явно пытались договориться о цене. Ови в сердцах подумала, что народ акадари не сильно отличается от её родных.
— Думаю, мессир профессор, — произнесла она наконец, — моё перерождение только начинается. Ведь я сказала на глазах у цвета вашей нации, в чём вижу наше будущее. В постоянной работе. Акадар Фрадур не даст её, здесь действительно царят жёсткие порядки. Я попытаю счастья там, где буду чувствовать себя комфортно. Там, где нет могущественных чародеев, и тебе не придётся быть… лишь именем в чьём-то рейтинге.
Кенциль удивлённо посмотрел на неё, но почти сразу же выражение его лица стало равнодушным. Он нетипично для себя ухмыльнулся и сказал:
— Многие студенты последних курсов знают, что их наставники заключают между собой пари.
— Интересно, если я сбежала с выпускного, пропустив последнюю церемонию, вы получите свою награду?
Профессор ещё раз ухмыльнулся, но более притворно. Кажется, он сам не знал этого. Однако, обхватив лицо ладонями и положив локти на стол, отвечал серьёзно:
— У тебя в голове сложилось неправильное мнение о нашем народе. Чем старше ты становилась, тем больше у тебя копилось вопросов: «Как они могут так делать? Почему одно порицается, а другое восхваляется? Где золотая середина, зачем рубить с плеча?.. Какие демоны нашептали архимагу, что меня не нужно наказывать за нарушение приказа?..» Ты думаешь, что здесь у тебя нет родных, что все акадари ищут повода упрекнуть тебя в чём-то. Поверь, ни одна система образования, ни у одного государства в мире, не отличается от остальных.
— Это чистая правда. Я была одна против умного, хотя и обезумевшего чародея, у которого имелся покровитель. Жаль, с ним нельзя ничего сделать…
— Ты была не одна, — сцепив пальцы в замок, заявил наставник. — Почти все знали о твоём расследовании, даже сама Лёдериц догадывалась, говоря об этом намёками, но никто не мешал тебе. Юстициары исполняли свою функцию, академия заканчивала учебный год. Однако ключевая улика в любом случае говорила против тебя. Ректор прав. Ты должна была проделать этот путь сама, потому что злодей целенаправленно требовал этого от тебя. Если бы Паристо нашёл Алерица и передал в руки ополчения, как бы сложилась твоя дальнейшая жизнь? Как бы вела себя твоя ласточка? Ты показала нам пример, что такое доблесть. Акадари не сразу, но примут это.
— Я говорю не о частностях, наставник, — помотала головой девушка, — а о ситуации в целом. Где тот самый порядок, когда он так нужен? Почему два талантливых чародея, не поделившие одну женщину, обезумели от взаимной ненависти и назвали себя друзьями? Почему доступ в башню канцлера имеет любой посторонний? Без информации из учётного журнала злодей и его компаньон бы не установили третьего человека, который привозил клинок в стены академии. Как… как Акадар Фрадур — гордый и могущественный — допустил саму возможность расчеловечивания своих отпрысков? Вы помните о нашем столкновении с двумя обезумевшими магами? Они уже начали превращаться в личей, в поборников смерти! Они… чёрт возьми, сами того не понимая, от голода съели свою дочь! Я ещё не упоминала о том, с какой ненавистью юстициары Квольцетара и префектуры разили друг друга чарами, и только вмешательство ректора… нет, Винесцоры! Только её вмешательство не допустило кровопролития! Это ли порядок?!
Последние слова Овроллия произносила с визгом. Некоторые посетители трактира начали обращать на неё внимание, Илес, стирая пот со лба, глуповато улыбнулся. Ови огляделась и опустила голову в кубок. В отражении мутной поверхности цвета киновари увидела слёзы.
— Абсолютного порядка не бывает, девочка…
— Тогда и не нужно возводить его в абсолют, — огрызнулась она.
Оба замолчали на какое-то время. Человек справа жевал медленно, будто вслушивался в произносимые слова.
Вскоре Илес вернулся и сказал, что договорился с одним извозчиком, но тот согласился отвести Овроллию до границы префектуры. Дальше ей требовалось нанимать новые сани. Девушка поблагодарила друга, отдала ему из наплечной сумки требуемые золотые и отпустила. Полурослик добежал до барной стойки, и возница заказал ещё эля, предложив Илесу. Обдумывая последние недели пребывания в академских застенках, Ови сказала:
— Помню, вы спросили у меня, почему я не рассказала вам о своеволии птицы и мозаике в подземелье… Я солгала тогда, простите.
— Прощения, — напомнил наставник о том, как привыкли говорить акадари. — И что вызвало твою ложь?
— Вы плакали в первый день после убийства, когда юстициары привели меня к архимагу… Я не хотела, чтобы вы больше разочаровывались во мне.
Он достал из наплечной сумки использованный
