1
– Показать тебе кое-что? – включив свет, Вера прошлепала босыми ногами ко мне.
– Что именно? – я сидел на кровати, прогнувшейся подо мной, как гамак.
– Вот, смотри. – Она остановилась прямо напротив меня, положив одну руку на бедро.
– Разве сегодня День святого Валентина? – пробормотал я, без особого вожделения пялясь на известный волосяной газончик, выстриженный в форме сердечка.
– Не туда смотри, а сюда! – На указательном пальце ее торжественно поднятой руки покачивался брелок с ключами от «Сааба». – Прихватила на всякий случай, – сказала она, довольная сама собой. – Так что мы на колесах. Ты ведь хотел забрать дочь? Сколько ей лет?
– Младше тебя, – успокоил я Веру. – Игрушки у вас будут разные, не подеретесь.
– Моя любимая игрушка…
– Погоди! – Я отвел ее протянутую руку, но она тут же взгромоздилась мне на колени, отчего сетка кровати растянулась чуть ли не до пола.
– Когда поедем, Игорь?
– Поздней ночью или даже на рассвете, – ответил я. – Паша говорил, что квартира его родителей охраняется. Проверю бдительность его подчиненных.
Вера поерзала задом, делая вид, что усаживается поудобнее, а на самом деле стараясь определить, последует ли продолжение так быстро закончившейся забавы. Не ощутив никаких встречных поползновений, она с разочарованным видом потянулась к папке с уголовной хроникой последнего этапа моей жизни.
– Оставь, – попросил я. – Не забивай голову всякой белибердой.
– Разве это белиберда? Вот увидишь, во что превратится вся эта писанина через пару дней.
– В детективный роман?
– Нет. – Напустив на себя загадочный вид, Вера покачала головой.
– В пособие для начинающих наркодельцов?
Она довольно засмеялась:
– Ни за что не догадаешься. Знаешь, а я классно рисую.
– Ну и что? – спросил я недоуменно.
– А то, что любой почерк подделать – мне раз плюнуть. Когда был жив Миша, я выправляла ему любые документы: справки, удостоверения – что угодно. Хоть ордер на вселение в квартиру, хоть разрешение на ношение оружия. Одних генеральных доверенностей выписала не меньше десятка.
– А печати?
– Сканер, цветной принтер. – Она пожала плечами. – Техника.
– Допустим. – Заинтересовавшись, я попытался принять деловитую позу, но с голой девушкой, сидящей на руках, это сделать не просто. – Что из этого следует? – осведомился я, покорившись необходимости терпеть игривые замашки этой егозы.
– Все протоколы начинаются стандартным бланком. – Вера ткнула пальцем в наугад открытую страницу. – Дальше идут обычные белые листы, которые можно заменить новыми. Было, к примеру… – склонившись над папкой, она зачитала вслух: – «Представившийся кумом потерпевшего, предъявленный мне на фотокарточке гражданин Бодров обманным путем проник на территорию бензоколонки, где между 11.30 и 11.45… угу, угу… террористическая акция… ущерб в сумме…» Тьфу! – Вера отшвырнула дело, как наскучившую книгу. – Мы все это отредактируем. Был Бодров, станет, к примеру, какой-нибудь Фуфлыжников или тот же Ворохудло, почему бы и нет?
– Воропайло, – машинально поправил я. – Только все это детские уловки. Думаешь, менты не помнят, что они там понаписали? Сразу обнаружат подлог.
– А вот и не сразу! – торжествуя, Вера несколько раз подпрыгнула на мне. – Одну копию выправленного дела мы отправим в генпрокуратуру, вторую – в ФСБ, третью – в редакцию любой центральной газеты. – Вера сияла. – Пусть потом они все с ментами разбираются, зачем те постановление о твоем аресте оформляли, почему за тобой гоняются, когда главный преступник – Ворухайло, который не только героин присвоил, но и обкололся им вусмерть! Ты только представь, Игорь, как и сколько им придется после этого отмазываться!
– Шитое белыми нитками дело, – задумчиво согласился я, – плюс его утеря, плюс огласка. Запросы, комиссии, внутреннее расследование. А если еще параллельно адвоката ушлого подключить? Ну да! Неслабая картинка вырисовывается, художница ты моя. Забыть обо мне не забудут, но в случае задержания прессовать поостерегутся, станут действовать в строгом соответствии с законом, а это такая канитель, что…
– Как-нибудь без задержания обойдемся, – возразила Вера. – Разворошим осиное гнездо, а сами под шумок смоемся. Не до нас ментам будет в ближайшее время. Сделаем тебе паспорт, изменим внешность, потом женим и сменим фамилию, чтобы окончательно следы запутать…
– Это на ком же? – я притворился удивленным.
– А ты не догадываешься?
– Понятия не имею!
– Ах так? Тогда держись!
Новая возня, затеянная нами, была такой шумной и долгой, что мы едва не пропустили возвращение Тамары Осиповны, о которой совсем позабыли, как, впрочем, и обо всем на свете.
2
Глухая ночь, слепые люди.
Мы шли вдоль улицы, редко озаряемой светом приближающихся фар, а еще реже – случайными проблесками окон. Мороз неожиданно смягчился, уши да носы не кусал, а лишь пощипывал.
– Представляешь, как взбеленится твоя любимая Мариночка, когда обнаружит исчезновение тачки? – Вера, незаметно для себя попав под мрачное очарование ночи, разговаривала негромко, почти шепотом.
– Она не моя любимая, – ответил я и тотчас поправился: – Не она моя любимая.
– А кто?
– Когда-нибудь скажу.
И вдруг я вспомнил Геворкяна: борода дымится, вокруг головы кровавый нимб. Его, по идее, должны были предать земле именно сегодня, в понедельник. Скорбные лица соплеменников, много пышных фраз, таких же красивых, как венки, покрывшие могилу. Тосты за поминальным столом, один другого надрывней. И клятвы отомстить, страшно отомстить убийце и всему его роду.
