поклонницам Яна! И совсем по-деревенски растолкать их, не жалея ни прически, ни маникюра. Подставляя тарелку под ароматные, дымящиеся картофелины, она усмехнулась этим мыслям. Ян же сидел тихий, задумчивый, ел нехотя – лишь бы не обидеть хозяйку. И если бы сейчас он не находился в этом доме по доброй воле, впору было подумать, что его отношения с Катей закончились.
Она выловила его на кухне, подхватив по примеру Яна грязные тарелки.
– Я хочу рассказать о своем последнем желании, – заявила Катя, составляя посуду в раковину.
Ян скрестил руки на груди.
– Слушаю.
– Хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой. В одной постели.
Это было явно не то, чего ожидал Ян. Он не сразу нашелся, что ответить.
– Ты хорошо подумала, Кэт? Помнишь, что я буду исполнять твое желание только до тех пор, пока длится игра? Она может закончиться в любой момент. Хоть прямо сейчас.
От его слов Кате стало не по себе.
– Я знаю, что ты можешь загадать свое последнее желание прямо сейчас, – приподняв подбородок, ответила она. – Или через пять минут. Или через год. Это твое право. Но пока игра продолжается, я хочу просыпаться рядом с тобой. Это мое желание.
Ян усмехнулся.
– Как знаешь, Кэт. Я тебя предупредил.
Следующие две ночи они и в самом деле засыпали и просыпались вместе – на ее детской кровати, в комнате с плюшевыми игрушками и коллекцией фантиков от жевательной резинки «Love is…»
Катя не знала, что на этот раз чувствовал Ян, лежа за ее спиной. Слышал ли он музыку, хотел ли коснуться завитка ее косички. Но впервые за долгое время у нее было спокойно на душе, и ветер за окном, рвущий уцелевшие листья, только подчеркивал завораживающую тишину ночной комнаты.
Дни тоже проходили спокойно. Чуткие родители на выходные уехали в деревню. Катя и Ян остались наедине. Они почти не разговаривали, но тишина между ними была не едкой, как после ссоры, а объединяющей, как у заговорщиков. Они вместе готовили, вместе ели, вместе выполняли нехитрую работу по дому и саду. Между ними звучала своя музыка.
Ян казался сосредоточенным на чем-то, спрятанном глубоко внутри. Но время от времени, плюхнув в воду почищенную картофелину или вынырнув из горлышка папиной водолазки, засаленной, протертой на локтях, или с хрустом надкусив желтое яблоко, корзину которых они только что собрали в саду, он бросал на Катю долгий, тягучий взгляд. Что скрывалось за ним, было не разобрать. А сама себе Катя казалась смешной: в мамином платке, завязанном узлом на затылке, в стареньком подростковом джемпере, ношеных джинсах.
В понедельник утром Катя открыла глаза и увидела Яна, одетого и тщательно выбритого. Он собирал вещи в дорожную сумку.
– Что ты делаешь? – сонно спросила Катя, приподнимаясь на локтях.
– Вставай, Кэт, – сдержанно произнес Ян. – Я собираюсь озвучить тебе последнее желание.
В солнечном сплетении болезненно заныло.
Все закончится.
Все закончится сегодня.
И что будет после этого?..
* * *
Она так красиво спала…
Многие женщины, прелестницы в дневное время, ночью превращались в дурнушек. А Кэт во время сна становилась моложе.
Ее ресницы замерли густыми дугами – сон, наверняка, был глубоким, спокойным. На щеках – нежный румянец. Губы – слегка приоткрыты. Хотелось прикоснуться к ним своими губами, она бы даже не почувствовала. Но вместо этого Ян начал складывать вещи в дорожную сумку. Он пропустил тот момент, когда Кэт открыла глаза, только услышал ее тихий спросонок вопрос.
Что он делал?
Возможно, огромную глупость.
Но если не врать самому себе, Ян не знал, как по-другому разобраться в их отношениях.
– Я собираюсь озвучить тебе последнее желание, – сказал он и только тогда посмотрел ей в глаза.
В тот момент Кэт казалась печальной и уязвимой. А Ян казался себе негодяем.
* * *
– И что мы здесь делаем? – спросила Катя, глядя на вывеску с названием банка.
– Скоро узнаешь, – ответил Ян, распахивая перед ней дверь.
Они поднялись на второй этаж, сели в глубокие кожаные кресла.
– Номер двести тридцать семь, – произнес электронный голос, и цифра, мигая, продублировалась на табло.
– Так что за желание? – спросила Катя, теребя лямку сумки. Заметила это и спрятала руки в карманы.
– Подожди немного.
– Номер двести тридцать восемь…
– Вот, теперь, – Ян протянул квиток с номером двести тридцать девять. – Ты следующая.
– И что мне надо сделать?
– Номер двести тридцать девять…
– Перевести все свои деньги на благотворительный счет детского приюта – любого из списка, – Ян протянул ей листок с реквизитами. Катя машинально его взяла. – Я бы хотел поступить символично и предложить отдать деньги старушке, у которой ты когда-то скупила все цветы, но по себе знаю, как опасно жертвовать большие суммы наличных. Так что я выбрал приюты.
Катя побледнела.
– Но деньги… – ошарашено глядя на список, произнесла она.
– Дело не в деньгах, – перебил ее Ян. – Они просто… инструмент, при помощи которого ты сможешь начать все заново. Мы сможем начать все заново.
– Ян… – Катя с трудом подавила желание захныкать, как ребенок. – Давай мы вместе придумаем что-нибудь другое. Что-нибудь более… осмысленное. Это же очень большие деньги, Ян! Огромная сумма! Черт с ней – с квартирой. Мы можем жить у тебя, но жить безбедно лет десять!
– Номер двести тридцать девять, – настойчивее повторил голос – или Кате так показалось?
– Когда-то, не имея за душой ни гроша, ты с первого выигрыша отдала торговке цветами солидную сумму. Считай, это то же самое. Только следующий уровень. Смогла тогда, сможешь и сейчас.
Катя покачала головой.
Это шутка… Это проверка…
– Ты предлагаешь мне отказаться от квартиры, чтобы взамен получить комнату?
– Да, Кэт. Комнату и меня. А еще – ты выиграешь. Ты же всегда хотела выиграть.
– А ты?
– Я тоже получу то, что хотел. Проиграв. Идеальная игра.
– И я снова буду стоять на твоем пороге с сумкой в руках? Больше не имея ничего?! – в ее голосе зазвенело отчаяние.
– Да, Кэт. Это мое желание.
Катя прикрыла глаза.
Неужели это происходит на самом деле?
– Тебе самому не жаль всех этих денег?
– Как я сказал, дело не в деньгах, Кэт.
Катя посмотрела на квиток у себя в руке. Потом на Яна. Он казался таким же, как в день их встречи. Непроницаемым. Незнакомым. Опасным.
Ян хищно улыбнулся.
– Так что ты решила, моя милая Кэт?
Эпилог
Они вошли в кинозал одними из первых. Сели посередине четвертого ряда. Зрители медленно растекались по местам.
Положив куртку на колени, Катя потягивала колу через соломинку и рассматривала недавно
