– жалкие рабы!
– А вот этого не может быть, – сказал Крымов. – В это я не верю. Егор Кузьмич? Не мог он вот так вскочить! У него дырка в голове!
Глаза страшного старика остекленело смотрели на разом отступивших от него людей.
– Еще как мог, – наблюдая за восставшим мертвецом, с легкой опаской бросил Егор Кузьмич. – Часть мозга у человека не задействована, цельная треть – мертвая зона. Видать, пуля ему туда и угодила. А глаза-то какие – злющие! Но глядит странно: дурак дураком. Точно, Андрей?
Все смотрели на Кощея Бессмертного так, как смотрят на шимпанзе в зоопарке. Чего она еще такого выкинет? Вдруг лицо Кощея исказилось гневом и злобой.
– Небесная карта – моя! И камни мои! Презренные!.. Плебеи…
Сказал, сел на пол и затих. И даже голова упала на грудь.
– Завод, видать, кончился, – констатировал Егор Кузьмич. – Желудь старый.
Пора было рассредоточиваться, по крайней мере до дачи показаний. Крымов решил не мстить Растопчиным, все-таки их Марга спасла многим жизнь, хоть это и не входило в ее задачи.
– Папенька, а как же камни? – готов был расплакаться Лаврентий, когда они проходили мимо карты.
– Крепись, Лавруша, – процедил Растопчин-старший.
– Крепись, говнюк, крепись, – кивнул Егор Кузьмич. – И скажи спасибо, что вслед за Маргой по этапу не отправился. На баланде-то тюремной не разгуляешься. Стройным бы вернулся!
Генерал деловито обошел сцену.
– Ну, в больницу тебя отвезти? – спросил генерал. – А потом и к нам, показания давать. Егор Кузьмич, вам тоже с нами придется проехать.
– Надо – проедемся, – охотно согласился Добродумов.
– Ты нас на улице подожди, товарищ генерал, мы сейчас.
– Добро, но только не тяни, – сказал тот. – Я машину для вас оставлю, заскочи в гостиницу, если надо, и в больницу, к вашей Марии, а потом уже вас ко мне доставят. – И скомандовал: – Отряд, за мной! И царя Саула прихватите. Или он того? Доктор?
Врач брезгливо пощупал пульс:
– Дышит, как это ни странно. Живой старикан. Чудеса!
Крымов и Егор Кузьмич многозначительно переглянулись.
– Капитан, – обернулся к старшему офицеру генерал. – Приберите тут: в центре тихого русского города кладбище устроили.
Сказал, спрыгнул со сцены и двинулся через проход. А за ним, тихонько громыхая оружием и снаряжением, потянулись его гвардейцы.
Крымов взял председателя за локоть и отвел в сторону.
– Аристарх Аристархович, я могу быть уверен, что с семью камнями Небесной карты ничего дурного не случится? Что все они очень скоро рассредоточатся по разным местам, чтобы снова копить силу? – улыбка тронула его губы: – Это я как Воин Света спрашиваю. Как лицо ответственное. И хотя до конца я не верю в Небесную карту, даже несмотря на то, что видел сияющие камни, и тем более не верю в жизнь длиною в тысячу лет, но, думаю, так поступить было бы правильно. Спрячьте их, и получше.
– Несомненно, Андрей Петрович, несомненно, – тот накрыл его руку щуплой, но все еще цепкой стариковской рукой. – Слово Аристарха Нелюдова.
– Ну, коли так, то я спокоен, – кивнул Крымов. – И еще, нам стоит согласовать версии произошедшего. Как вы считаете?
Старик улыбнулся:
– За долгие столетия, Андрей Петрович, мы хорошо научились представлять вещи необыкновенные – самыми обычными. Думаю, и в этот раз не ударим в грязь лицом. Это была судьба: вы появились вовремя и поступили как истинный Воин Света.
Егор Кузьмич хлопнул друга по плечу:
– Идем на свет божий, Воин Света, тяжко мне тут. – Он тяжело вздохнул. – Душа свежего воздуха просит, и не только его. И заметь, как можно скорее.
– Ничего, Егор Кузьмич, сейчас мы тебя доставим в гостиницу «Зорька», там тебя ждет услада. А я в больницу помчусь. Позже увидимся – в штаб-квартире товарища генерала. Только бы все с Машенькой было хорошо.
– Будет, Андрюша, будет. Теперь уже ясно, на чьей стороне ее величество Вселенная.
Эпилог
С Марией Бестужевой все было хорошо. Как сказал врач: «Пуля прошла рядом с сердцем, чудом не затронув ни одного жизненно важного органа». Когда она после операционного наркоза пришла в себя, Андрею разрешили навестить ее. Его Машенька лежала бледная и несчастная, под капельницей, но в глазах светился яркий огонек жизни.
– Милый, милый Андрей, – когда он склонился над ней и поцеловал в губы, прошептала она. – Как я рада видеть тебя…
Он не знал, что сказать. Его губы предательски дрогнули. Мария улыбнулась очень счастливо. И заговорщицки.
– Что такое? – хмурясь, спросил он.
– Я даже не представляю, что бы делала без тебя, мой Воин Света.
– А ничего бы не делала, дорогая Машенька, – нежно сжав ее пальцы, ответил Крымов. – Я должен был оказаться рядом с тобой – и так оно и случилось. – Крымов поцеловал ее слабую руку. – Аристарх Нелюдов уже сказал: это судьба. Завтра тебя перевезут в областную больницу, я буду рядом. Ты родилась заново, Машенька. Набирайся сил и выздоравливай. Все плохое позади, солнце мое.
В тот день, уходя из больницы, он вспомнил отрывок из прочитанной им рукописи: «…стрела, пущенная прямо ему в сердце, пролетит мимо; дамасская сталь, точно сухая ветка, сломается от удара, едва коснувшись его тела. Враги падут замертво, едва подступятся к нему…» Почти так, думал Андрей Крымов, почти так…
На следующий день Марию Бестужеву доставили из Медведкова в областную больницу на самом берегу Волги. Туда же, в большой город, перекочевал и штаб грозного генерала спецслужб. Крымов половину времени проводил в больнице, вторую делил между дачей показаний и беседами с Егором Кузьмичом, который взялся методично истреблять в номере гостиницы и во время путешествий по городу церковные запасы Растопчуна.
Генерала мало волновала мистическая сторона этого дела. Он не верил в общение с духами. Его интересовали связи Марги с международными террористами, а также с не известной никому ранее «группировкой Кощея Бессмертного», как она фигурировала в деле. История с Небесной картой только запутывала расследование, так что в итоге про нее решили забыть, и все свелось к чистой уголовщине. Ни Растопчины, ни Марга Рубина, ни Крымов и Бестужева не упомянули о своих похождениях в городке Бульмуджуре, это бы только усугубило дело.
Все более или менее встало на свои места, когда обнаружилось, кто такой Кощей Бессмертный.
– Подумать только! – сидя на лавке в больничном парке и поглядывая со склона на Волгу, говорил Егор Кузьмич. – Псих! И кличка-то у него какая оказалась: «Кощей»! Я как в воду смотрел, а, сыщик? – Егор Кузьмич вытащил из кармана куртки фляжку и, поглядев по сторонам, на гулявших в компаниях родственников больных, свинтил крышку и сделал большой
