Книга Черное в белом - Юлия Кирина

Тьма резко втянула щупальца, осознав масштаб произошедшего. Больше я ни сказала ни слова, крутила в руках остатки мела, а в голову лезли непрошенные мысли, что никто и никогда не говорил мне ничего подобного. Для любого из Лордов эти слова значили намного больше, чем истертое до дыр «Я люблю тебя». Отвергнуть подобное доверие невозможно, немыслимо. Лучше молчать, растягивать время тишиной.

«А вдруг он лжет», ― ухватилась за соломинку Тьма. «Традиции Лордов для него пустой звук».

Я бросила быстрый взгляд на сидхе, он сидел в моем кресле, задумчиво накручивал на палец стебель сонной лозы и, кажется, совсем потерял ко мне интерес.

― Он слишком долго был одинок, чтобы разбрасываться такими словами, ― озвучила я как будто чужую мысль.

Пентаграмма была начерчена, стоило закинуть остатки мелка в коробку, как Лиор поднялся, закатал рукав и протянул мне кинжал.

― Не нужно, я использую Риареля, как маяк.

На губах сидхе заиграла снисходительная улыбка:

― Но эльф в замке, а пентаграмма здесь.

Под насмешливым взглядом сиреневых глаз, кинжал осторожно уколол подушечку указательного пальца. Я поймала в ладонь несколько капель крови и осторожно слизнула их кончиком языка.

― Присмотри за телом, пока меня не будет.

― За телом? ― не понял Лиор, но я уже шагнула внутрь пентаграммы. Тьма тут же подхватила меня и понесла к чернеющим вдалеке горам.

***

― У духов не бывает аллергии, у духов не бывает аллергии, ― как заклинание твердила я, осторожно обходя мерно колышущиеся заросли мха. Пока, вроде, помогало. Поиски Бареса затягивались, он мерцал где-то наверху, но мне никак не удавалось угадать с помещением, меня упорно выносило то правее, то левее. Наконец, я, зажав нос, ломанулась прямо сквозь заросли мха, на свет ярко-оранжевого духа, и нисколько не удивилась, когда оказалась на кухне.

Барес был занят. Он деловито орудовал ложкой в большой кастрюле, еды там осталось только на дне, и бывшему сидхе приходилось по локоть погружать руки в кастрюлю и царапать ложкой по дну. В углу кухни, поминутно хватаясь то за одну погремушку, то за другую, работал шаман, рядом с ним стояла недовольная повариха, она хмурила брови и многозначительно постукивала скалкой по ладони.

Тьма ухмыльнулась, размяла щупальца и потянула кастрюлю с едой на себя, Барес недовольно замычал и вцепился в кухонную утварь мертвой хваткой. Повариха вскрикнула и уронила скалку на ногу шаману. Дворф отчаянно взвыл, и наконец-то докричался до одного из своих духов. Посреди комнаты с легким хлопком возник сухонький старичок. Шаман удивленно икнул, но все же поднял погремушку и дрожащим голосом запел. Дух недовольно фыркнул, окинул взглядом Бареса и непокорную кастрюлю, еще раз фыркнул, и кастрюля с ложкой сами прыгнули ему в руки. Горный дух шкарябнул ложкой по дну, задумчиво рассматривая содержимое кастрюли, он высунул длинный, раздвоенный язык и осторожно слизнул содержимое ложки и замер. Морщинки на старческом лице, казалось, разгладилось, он улыбнулся и зачерпнул следующую ложку. Кухарка вжалась в стену, с ужасом глядя то на шамана, то на духа, Барес с рыком кинулся отнимать захваченную ложку, Тьма дернула кастрюлю на себя, но на стороне духа был опыт, он обнял кастрюлю и исчез. Разочарованная повариха подняла скалку, шаман, проявляя чудеса смекалки и скорости, ринулся в коридор, дворфа не отставала от него не на шаг.

Тьма выгнулась черной кошкой и растеклась по дну клетки. Барес прошлепал босыми ступнями по каменному полу, откинул длиннющие рыжие волосы назад и приветливо улыбнулся:

― Добро пожаловать, моя госпожа, ― сидхе отвесил шутовской поклон, мазнув длинной челкой пол.

― Ты бы поосторожней с шаманами, в следующий раз можешь не только ложки лишиться, ― я подняла шаманскую погремушку и наставительно потрясла ей. На шорох из темного угла выползли две здоровенные сороконожки.

― Как пожелает госпожа, ― поклон стал еще ниже, а улыбка на лице темного еще шире, ― в следующий раз доем быстрее, чем успеют позвать шамана.

Рыжий разогнулся, достал из небытия новую ложку и направился к стоящей на плите сковородке с котлетами. Подбирающиеся к еде с другого края сороконожки недовольно зашипели на конкурента.

«Недокармливает паучиха младших темных, они уже на котлеты кидаться начали», ― глубокомысленно заявила Тьма, и подтолкнула сковороду к сороконожкам.

Барес остановился, с умилением глядя на жадно вцепившихся в котлеты младших:

― Мара поделилась силой с дворфами, темным теперь не так что бы сытно живется, ― проворчал бывший сидхе и открыл дверцы буфета, где на верхней полке стояла тарелка со сладостями. Сороконожки как раз доли котлеты и с радостью накинулись на новое угощение. ― Дворфы за любые деньги скупают у нее заряженные тьмой кристаллы черного кварца и, словно одержимые, куют оружие, шаманы плетут ленты заклятий, а в лаборатории к алхимикам даже мне заглядывать страшно.

― Быстро она подсуетилась, ― проворчала я, ― и даже не знаю, в свете сложившихся обстоятельств, то ли казнить ее, то ли наградить. Все же у старших темных поразительно развито чутье…

«И жадность», ― закончила за меня Тьма.

― Барес, оповести арахну и его величество Грора, что я ожидаю их в тронном зале.

***

Мне не пришлось долго ждать, вернее не пришлось ждать совсем, так как король изволил разделить трапезу с паучихой ровно в тот момент, когда я прибыла в горы. Остатками с королевского стола и лакомился Барес, а котлетки оказались любимым блюдом Его Величества.

Зал был полон народа, за длинными столами веселились дворфы и арахны, звон кубков, смех и громкая музыка разносились по дворцу, заставляя не приглашенных на праздник придворных скрипеть зубами от досады.

Невидимый ни для кого Барес замер за спинкой трона, я бесплотным духом вошла в зал, стража даже не повернула головы, и только гигантские пауки замерли под потолком, боясь вздохнуть. Мара очаровательно улыбалась королю, разместив паучье брюшко на мягких подушках, в ее тонкой девичьей руке блестел кровавыми рубинами кубок.

Из темных углов с тихим шорохом потекли младшие темные, черная волна беспрерывно шевелящихся тел затопила зал. Первыми спохватились музыканты, дворфы побросали инструменты и выхватили топоры, собираясь вступить в неравную схватку с жителями глубинных ярусов и с честью погибнуть, но сороконожки и слизни не обращали на них никакого внимания.

Мара отбросила кубок и зашипела, приказывая темному воинству исчезнуть, но младшие были голодны, а еда на столах слишком