другой.
Тьяго кивнул.
— Это не она. И вот еще… видите эту строчку?
— … я бедна, и мой отец небогат, но у меня есть главное — мои душа и сердце… и что? — процитировал Орландо. — Я знаю, что эсса Кордова небогата.
Тьяго хмыкнул.
— Если бы она захотела…. Она таких Риосов десяток купит.
Мужчины посмотрели на Тьяго с удивлением. Математик манул рукой.
— Я слово дал не рассказывать, но если дойдет до короля — прилюдно поклянусь. Каэтана Кордова по приданому может и на принца рассчитывать. Просто поверьте мне на слово.
Мужчины переглянулись, но решили поверить.
Тогда картина получалась совсем другая.
Одно дело — нищая девчонка, которой ничего лучше полукровного эса и не светит, другое — богатая и с приданым. И если она таких, как Риос перебирать может…
— Подставили? — предположил Хавьер. — Но кто?
— предлагаю запереть дом и наведаться к эссе Кордова. Поинтересоваться, кто ее настолько не любит, заодно посмотреть и понюхать, — предложил Орландо.
Выбора у него не было.
Одно дело — вызвать власти и сдать им убийцу. Второе — разрешить стражникам ходить в Академии, расспрашивать… или того хуже, если никого не найдут, получается, убийца в Академии?
Не-не, такое допускать никак нельзя!
Значит, к эссе Кордова.
Глава 9
Вот чего я не ожидала, так это высочайшего визита ко мне в комнату.
Эс Чавез, эс Хавьер, и до кучи — раэн Ледесма.
Но вот они! Все трое, стоят на пороге, смотрят, словно я им что-то должна…. Принюхиваются?
— Никакого запаха, — сообщил Тьяго.
Я промолчала.
— Роза и розовое масло пахнут сильно, — согласился эс Хавьер.
Я невольно сморщила нос. Ну… не люблю я цветочные запахи. Кому что, а лично я предпочитала всегда легкие отдушки. Если уж нет выбора, возьму хвою, лимон… но розу?
Без меня!
Нет у меня комплексов, просто у нас во дворе была соседка-неврастеничка. Она этими колючками весь двор утыкала, и орала на каждого, кто подходил ближе, чем на метр. Конечно, красиво, но ни выйти, ни пойти, ни погулять… везде эти кусты шипастые. А уж детей она подозревала в покушении на свои драгоценные веники, и постоянно орала. Примерно так, круглые сутки.
Вот, с тех пор и не люблю. Мне и Димка роз никогда не дарил, обходился пионами, орхидеями, еще чем-то полевым…
— добрый вечер, эсы, раэн. Проходите, рада вас видеть. Что-то случилось?
— Да, эсса. Прошу вас ответить на наши вопросы, — взял коня за рога эс Чавез. — Покажите мне, какой бумагой вы пользуетесь?
Я повела рукой по направлению к письменному столу.
— Осмотрите все сами, эс. Но вообще — лотосовой. У меня слишком сильный нажим на перо, остальная бумага у меня рвется. Неудобно…
Что есть — то есть.
Если кто не знает, шариковая ручка требует больше усилий, чем чернильная. Ей приходится сильнее нажимать на бумагу, и потому перья у меня регулярно прорывали листы. Мучилась я примерно месяц, потом Мариса мне посоветовала — и я перешла на плотную лотосовую бумагу. *
*- автор лично писала до 25 лет только чернильными ручками. Так что сравнение — на основании своего опыта и нескольких сотен исписанных тетрадей. Прим. авт.
Эс Чавез быстро прошел к столу, осмотрел его ящики, поглядел тетради, и кивнул.
— Понятно. Эсса, где ваша щетка для волос?
— На месте, наверное.
Я открыла шкаф, достала оттуда несколько щеток и предъявила. Мужчины опять переглянулись.
— Это — все?
— Да.
— У вас есть духи? Покажите?
Духи у меня были, хотя я ими и не пользовалась.
— Вот. Смотрите…
— Жасмин? — тут же разнюхал эс Хавьер.
Я кивнула. Пользоваться мне ими не хотелось. Просто… тоже — из детства. У мамы на окне рос жасмин. Здоровущий такой, в большом горшке. И моя кровать стояла рядом с ним, а он регулярно цвел небольшими белыми цветами. И пах на всю комнату.
Это тоже, как кусочек памяти…
Иногда, когда мне становилось тоскливо, я открывала флакон и дышала этим запахом. Но не душилась — не стоит привлекать к себе внимание.
— У вас есть носовые платки, эсса?
— в шкафу, на средней полке.
Орландо Чавез и туда заглянул. И поднял брови, глядя на стопку здоровущих платков, которые больше напоминали маленькие полотенца.
— Эсса?
— Ну… мне они нужны, чтобы нос вытирать, — смутилась я. — Платок должен быть большим, чтобы надолго хватило.
Мужчины переглянулись. Кажется, я только что прошла какой-то тест, или правильно ответила на неизвестные мне вопросы… что происходит⁈
— Эсса, какие у вас отношения были с раэном Риосом?
— Никаких. Простите, эсы, раэн… он хоть и симпатичный на лицо, но мне и даром не нужен. А что?
— Вот то, — припечатал меня ректор. — Где вы сегодня были?
— С утра — с девочками. Потом спали, пообедали, опять гуляли с подругами — а что? — не поняла я.
— Подумайте, эсса, кто может вас так ненавидеть. Мы только что обнаружили раэна Риоса убитым. Кинжалом, в спину. А у него в столе письма, подписанные вашим именем.
— Упс, — честно сказала я. — Кинжалом?
— Эсса, у вас есть кинжал?
— Есть. Я им хлеб и колбасу режу, — даже не подумала запираться я. — И вилка есть в комнате, и ложка…
Орландо осмотрел кинжал, который я (не удержалась, понравился) за красивую чеканку купила на ярмарке, и покачал головой.
— Не тот. У вас он закругленный, а там явно прямой, типа стилета. Стилет есть?
— Нет. А зачем? Им же колбасу не нарежешь…
— Тогда думайте, эсса, кто вас хочет так подставить.
Я только руками развела.
— Эс Чавез… да никто! Кому я нужна? Но это точно не ученицы. И наверное, не слуги…
