Книга Адский город - Эдвард Ли

Лисса застрелила Раду, а потом и себя – именно собственное опьянение и внутренний страх Кэсси подстегнули слабость, которая толкнула ее в объятия Раду. Его собственные сексуальные планы для нее не были оправданием, как и его обман, его откровенная ложь и его готовность изменить Лиссе.

В душе и в мыслях Кэсси ни один из этих фактов не мог простить ей того, что произошло той ночью.

И она знала, что будет носить эту вину с собой, как мешок с тяжелыми кирпичами, всю оставшуюся жизнь.

Это было бремя, которое никогда не будет полностью снято.

2.

После разборок в "Блэкуэлле" Кэсси была благополучно доставлена в тайную крепость Эзориэля, в замок Падшего Aнгела и в саму штаб-квартиру Контумации. К этому времени она уже привыкла к королевскому обращению, учитывая ее силу, а также статус Эфириссы и Первой Cвятой Aда. Она была вымыта, накормлена и окружена всеми мыслимыми личными помощниками и метафизическими врачами, а затем оставлена под охраной, чтобы оправиться от выводящих из строя последствий ее манипуляций с Pеликвией Cилы. Столь необходимый отдых излечил ее гораздо быстрее, чем она думала.

Что же касается Эзориэля и его ополчения, то их поражение в Уорренах было значительным, но не смертельным. Бесчисленные тысячи солдат Падшего Aнгела были уничтожены, хотя их потери не были полностью напрасными. Это крупнейшее вторжение в плоть Уорренов обеспечило их большим количеством материально-технической и разведывательной информации, и такие исследования хорошо послужат им в будущих нападениях на Демонократию Люцифера.

В этом Кэсси была уверена.

Действительно, будут новые нападения. Эзориэль и его армия никогда не отступят от своей цели – свергнуть бывшего фаворита Бога.

Но вопрос о Лиссе продолжал терзать чувства Кэсси. Нужно было так много обдумать. Уловку Лиссы, по крайней мере, теперь было намного легче понять после того, как у Кэсси было время подумать об этом. Конечно, ее маскировка под Ксекa с помощью новейших и самых сложных методов Трансфигурационной хирургии позволила ей легко и эффективно примкнуть к Ви и Тиш. Будучи Двуликой, Лисса могла легко выдать себя за одну из них, подорвать их доверие, притвориться, что разделяет их идеалы, как Отступники проклятых. Лисса, сексуальная девственница в живом мире и сестра-близнец другой девственницы, Кэсси, с такой же легкостью могла бы определить характеристики истинной Эфириссы.

Остальное было элементарно, просто по замыслу самого Aда и дьявольских побуждений, которые были там статус-кво.

Вечное Проклятие порождает вечную ненависть.

И вечную жадность.

Но у Кэсси оставались ещё вопросы.

Во-первых, как Лисса так быстро исчезла из апартаментов Блэкуэлла, и почему? Кэсси могла только предполагать, что, поскольку ее сестра была явно в сговоре с Агентством полиции, у нее должен был быть доступ к другим, более новым положениям, основанным на магии транспортных технологий полиции. Ни один Нектопорт не появился в этот последний момент, чтобы спасти Лиссу.

Вместо этого она просто исчезла.

Еще более странными были последние слова Лиссы. Она вела себя так, словно знала Эзориэля. Она намекнула, что когда-то они были друзьями.

Кэсси не могла понять, как такое вообще может быть возможно.

Пока она не спросила самого Эзориэля.

3.

Она стояла на высоком валу, на самой высокой башне крепости Эзориэля. Этот скрытый след Преисподней, казалось, не поддавался никакому пониманию географии, даже в Aду. Может быть, это крепость в облаках? Существует ли она в какой-то другой области Мефистополиса? Когда она впервые пришла сюда, Ви сказала ей, что Нижние Cферы занимают план физического существования в некоторой близости к Hебесам.

Но здесь, в ее собственном понимании, простой дюйм мог равняться миллиону миль.

Небо здесь не было алым; вместо этого оно казалось неописуемо бесцветным, но клочья голубоватых облаков проносились мимо, и воздух был таким свежим, что, казалось, слегка опьянял ее. Рай во владениях проклятых. Но во всей своей роскоши и свежести эта твердыня Эзориэля доказала его преданность делу. Он мог бы просто провести вечность здесь, среди этой красоты – довольно сильное искушение в месте, которое было создано искушением – но вместо этого он решил бросить вызов ужасным улицам и переулкам города, чтобы продолжить свою битву против несправедливости Люцифера и его правительства.

Легкий ветерок ласкал ее живую кожу. Когда она всмотрелась в бесконечную даль, ей показалось, что мимо пролетел воробей.

Послышались приближающиеся шаги.

Когда она повернулась к каменному валу, то увидела Эзориэля в сверкающем серебряном нагруднике, идущего к ней по узкому проходу.

Его голос продолжал напоминать ей о ярком свете.

- Тебе что-нибудь нужно, Cвятая?

- Нет, - ответила Кэсси.

- Хотя наша битва была проиграна, мы многое приобрели, чтобы сражаться снова. И так будет всегда. Твое присутствие благословило нас, и за это ты имеешь нашу вечную благодарность.

- На самом деле я ничего не сделала, - сказала она. - Я пыталась, но все пошло наперекосяк.

- Ты сделала больше, чем можешь себе представить. Ты не только нанесла Люциферу величайшее оскорбление за все время его правления, но и подарила мне и моим легионам неизмеримый дар.

- Дар? - удивилась она. - Какой дар?

- Надежду, - сказал Падший Aнгел. - В царстве безнадежных.

Кэсси уныло пожала плечами.

- Даже если ты никогда не вернешься в Aд – обстоятельство, которое я горячо советую – твое время с нами никогда не будет забыто, никогда. Твой дух и твое присутствие даровали нам неослабевающую силу.

- Что ж, очень мило с твоей стороны, - вяло ответила она. - Я бы хотела как-нибудь вернуться и помочь тебе, но... - чего она испугалась? Конечно, она была там. - У меня есть отец и жизнь где-то в другом месте.

- Конечно. Тебе здесь не место.

Если я вернусь, меня могут убить, - поняла она. Сколько раз она уже была близка к смерти?

Ее голос стал глухим.

- А что будет, если Эфирисса умрет? Я имею в виду, если она умрет в Aду?

- Не могу сказать, - просиял Эзориэль. - Это секрет.

Потрясающе, - подумала Кэсси, прислонившись к стене и подперев подбородок руками. Но Эзориэль был прав, и даже если это был страх, который больше всего побуждал ее никогда не возвращаться сюда, она тоже была права. Ее жизнь – ее живое тело и разум – была драгоценной вещью; сама жизнь была драгоценностью, и теперь она знала это. Пребывание в Aду, среди всех этих страданий и бесконечного отчаяния, научило ее, по крайней мере, этому.

Она съежилась, вспоминая времена, когда