еще есть, хорошие шансы. Вот только стоит он больно далеко, метров пять, не меньше. И карабин его неотрывно смотрит прямо Волину в лицо.
Вот ведь глупость-то, а! Погибнуть так по-дурацки, ни за грош и даже не при исполнении служебных обязанностей, а, считай, на бюллетене. Можно себе представить, как обозлится полковник Щербаков, когда узнает, что старший следователь Волин обманул его буквально на ровном месте. Можно представить, как будет он злиться, как страшно орать и топать ногами. А может, и не будет. Может, просто положит на гроб Волину букет красных гвоздик и скажет негромко:
– Судьба – индейка, жизнь – копейка. Так и не дослужился ты, майор, до подполковника…
Словно во сне увидел Волин, как дрогнул наведенный на него ствол карабина, и быстро проговорил:
– Погоди, есть разговор!
– Разговоры кончились, – отрезал Бонифаций.
– Тут неподалеку еще один схрон, – настаивал Волин. – Еще на два пуда. Только ты об этом не знаешь, потому что дядя Костя тебе не сказал. А я могу показать.
Волину в темноте почудилось, что черная фигура улыбнулась язвительно.
– Бухти, мусор, перед смертью не надышишься…
Щелкнул предохранитель. Волин хотел зажмуриться, но вдруг увидел, что за спиной Бонифация в кустах что-то шевелится. Сначала он решил, что это просто предсмертные глюки от страха, но тут дунул ветер, принес смешанный с гарью запах псины. Неужто Алтай вернулся? Эх, натравить бы его на врага! Кажется, Юрка что-то говорил о том, как его хозяин натравливает на добычу…
Волин внезапно свистнул – резко и коротко.
– Свисти-свисти… – начал было бандит, но тут за спиной его раздался злобный рык.
Обернуться он не успел – огромная косматая тень метнулась к нему из кустов, прыгнула на спину, рванула, начала трепать. Бонифаций завизжал тонко, как крыса, закрутился вокруг себя, пытаясь карабином ударить ненавистного зверя.
– Фу! – кричал он. – Фу, тварь!
Алтай мотнул головой и с хрустом оторвал кусок вражеской куртки. Однако это была пиррова победа. На короткий миг Бонифаций оказался свободен, и этого хватило, чтобы направить карабин на собаку. Пес замер с куском ткани в зубах, словно бы вдруг поняв, что сейчас случится что-то страшное.
Но тут из-за спины бандита возник кто-то очень решительный, взялся за карабин и буквально вывинтил его из рук Бонифация.
– Отдохни, – ласково сказал ему Волин и изо всей силы ударил прикладом в челюсть.
Бандит беззвучно повалился на землю. Алтай заскакал вокруг, выражая страстное желание немедленно порвать врага на британский флаг.
– Стереги, – велел Волин псу. – Если вдруг очнется – откусишь голову. А мне тут надо принять срочные противопожарные меры…
Эпилог. Пять миллионов юаней
Наше время. Москва
Историк спецслужб генерал-майор КГБ Сергей Сергеевич Воронцов глядел на Волина из глубин кресла внимательно, как старый ворон на вороненка. Они, как обычно, сидели в гостиной генерала и пили чай с любимым воронцовским печеньем. Точнее сказать, с печеньем пил только старший следователь, генерал пил, как он это называл, вприглядку.
– Талию бережете, Сергей Сергеевич, – шутил обычно в таких случаях Волин.
– Берегу, – соглашался генерал. – Вот представь, начнут наши снимать кино про русского Джеймса Бонда. Как думаешь, к кому обратятся? Конечно, ко мне. А я поперек себя шире – разъелся на печеньках. Я ведь даже в кадр не влезу. Нехорошо выйдет, некрасиво.
Сейчас, впрочем, настроение у обоих было вполне серьезное: разговор шел о недавних событиях, участником которых неожиданно для себя стал старший следователь.
– Значит, полный бидон золота, – протянул генерал задумчиво. – Сколько же это выйдет на круг?
– Минимум миллиона на полтора, – отвечал Волин. – Долларов, конечно.
– Ты русский человек, пора уж перестать все мерить в долларах, – строго заметил Воронцов.
Волин только плечами пожал: а в чем же мерить прикажете?
– В самой надежной на свете валюте – в китайских юанях…
Волин заметил, что в юанях выйдет еще больше. Правда, все равно нет никакого толку все это считать да высчитывать. Найденное золото принадлежит государству. За вычетом, разумеется премиальной части, которая дается нашедшему.
– А это сколько? – спросил генерал.
– А это половина от всего клада. То есть 750 тысяч долларов, или примерно пять миллионов 200 тысяч юаней, или 60 миллионов рублей.
Воронцов поскреб в подбородке: хорошая цифра и отлично делится на три. Но он, Волин, конечно, свою долю брать не будет? Старший следователь удивился: почему это не будет? Очень даже будет. Если бы не он, Варламовым не то что клада не видать, они бы и вовсе костей не собрали.
Генерал крякнул. Выходит, теперь он богатый жених?
– Выходит, так, – согласился Волин.
И что же он намерен делать дальше? Заведет гарем, бросит службу в Следственном комитете, построит дворец на Рублевке?
Тут Волин, однако, заспорил. Насчет гарема это вряд ли, вокруг – Российская Федерация, а не Арабские Эмираты, да к тому же есть у него на примете девушка хорошая, хоть и французский ажан. На дворец на Рублевке этой суммы все равно не хватит – дай бог квартиру двухкомнатную купить где-нибудь в Москве на рынке вторичного жилья. Что же касается того, чтобы бросить службу, то об этом и речи быть не может.
– Деньги имеют свойство кончаться, а выслуга лет – дело куда более надежное, – объяснил свою позицию Волин. – Вот если бы мне не двадцать миллионов перепало, а хотя бы двести, тогда можно было бы о чем-то подумать. А двадцать миллионов – это несерьезно. Это же Москва, цены тут дай бог. В кино сходил, гамбургер съел, девушка тебе улыбнулась – вот деньги и кончились.
– Ты еще не в том возрасте, чтобы девушки тебе за деньги улыбались, – строго заметил Сергей Сергеевич.
Волин отвечал, что он это фигурально, в том смысле, что были бы деньги, а желающие поулыбаться за твой счет всегда найдутся.
– Кстати, – неожиданно спросил генерал, – а как ты понял, что этот Медвецкий видел клад Мазура?
– Не только видел, но и в руках его держал, – уточнил старший следователь. – У него обшлага куртки были нарочно вымазаны чем-то черным. Как известно, следы золота крайне трудно счищаются с одежды. Я предположил, что следы эти остались у него на обшлагах, потому что он перетаскивал золото. Смыть их сразу он не мог, вот и замаскировал грязью.
– Но он же мог просто запачкаться?
Волин отрицательно качал головой: не мог, запачкался он специально. Все дело в том, что вся куртка охотника была чистая, только что стираная, одни обшлага чем-то вымазаны. Явная маскировка.
Помолчали.
– Так, значит, все найденное вами золото не в песке было, а в самородках? – снова заговорил Воронцов.
Волин кивнул. Ну, не то чтобы в самородках, а в маленьких слитках, похожих на самородки. Мазур их выплавлял, но не очищал, тем более что и нельзя это было сделать в условиях лагеря.
– Выплавлять выплавлял, но с собой не унес, оставил в зоне, – кивнул генерал. – Обменял золото на… как это он
