свои стены. Она и не подозревала, что я разрушу все ее барьеры, и все препятствия на своем пути.
— До свидания, Максвелл, — бесстрастно произнесла она.
Гнев и разочарование смешались во мне из-за ее ответа.
— До скорого, — возразил я.
— Вот и все. — Рэян двинулся ко мне с поднятым кулаком.
Обычно я бы сослался на дипломатию и здравый смысл. Однако от отказа Поппи у меня скрутило живот. Я не смог этого переварить и выбрал другой путь.
Я ударил Рэяна прямо в челюсть.
Ник выкрикнул оскорбление, Роза ахнула, а Поппи с легким любопытством посмотрела на раненого Рэяна, лежащего на полу. Только те, кто находился в непосредственной близости, видели, как я нанес удар. Хотя меня должно было бы беспокоить, что еще кто-то стал свидетелем этого пиар-кошмара, я не мог найти в себе силы, чтобы переживать.
— Какого черта, Дэймон? — Кайден и мои кузены в мгновение ока оказались рядом со мной, его полные ненависти глаза неотрывно смотрели на плачущую Розу. Очевидно, они наблюдали за происходящим издалека. — Зачем тебе понадобилось подходить к ней на людях? — прошептал он сквозь зубы, имея в виду Поппи.
— Ты знаешь почему.
Потому что иначе она бы отказалась со мной разговаривать. Не то чтобы это имело значение. Наедине или публично, Поппи ясно дала понять, насколько она недоступна для меня.
Это не уменьшило недовольства Кайдена.
— Тебе все равно следовало бы знать, что лучше не заниматься этим дерьмом на публике. Все, ради чего ты работал, пропадет, если это станет достоянием общественности.
Кайден уже выталкивал меня из комнаты, пока мои кузены следили за тем, чтобы никто из компании Амбани не предпринял контратаку.
Уходя, я бросил последний взгляд на девушку с преследующими меня глазами и одними губами произнес:
— Прощай, Амбани.
Этот импульсивный поступок положил конец мосту, который я намеревался починить. Потому что позже тем же вечером Рэян Амбани был найден мертвым. Полиция появилась на пороге моего дома, и я стал подозреваемым номер один.
АКТ 4
Глава 27
Дэймон
Поппи была полностью удовлетворена, когда Мигель вез нас в аэропорт. На обратном пути она уснула, но я не стал будить ее по дороге в свою квартиру и отнес в нашу спальню. Пока нас не было, в пентхаусе были внесены некоторые изменения, например, установлены кодовые замки между комнатами и убраны острые предметы. Это было временно, пока Поппи не приспособилась к ситуации.
Кто-то может заявить, что вряд ли это основа здорового брака. Любой здравомыслящий человек сказал бы, что я сошел с ума. Но когда всплыло видео с падением Розы, а также сообщения, которые она мне присылала, я понял, что Поппи больше не поддастся на мои ухаживания. Она могла бы жить с предательством остальных членов своей семьи, но не Розы. Поппи считала Розу слишком хрупкой, чтобы пережить такой удар. В некотором смысле она была права.
Реакция Розы едва не стоила ей жизни. В тот момент, когда девушка очнется, она будет еще больше опустошена, узнав о нас. Одна слезинка Нила или Розы была способна если не растопить, то, по крайней мере, смягчить ледяное сердце Поппи, потому что она не могла смириться с их печалью. Если бы я не женился на ней, она бы разорвала со мной отношения. Какой еще у меня был выбор, кроме как обмануть ее?
Но сначала я хотел подарить Поппи день, который она никогда не забудет в ее любимом городе. Часть меня надеялась, что она влюбится в меня настолько, что согласится на импульсивную, пьяную свадьбу в Лас-Вегасе. Надежда угасла, когда Поппи отстранилась от меня, даже после того, как мы провели вместе идеальный день. Она не видела ничего, кроме дилеммы с Розой, и мне пришлось принять ответственное решение. Сомнения Поппи со временем утихнут, как только она забеременеет нашим ребенком.
Я знал, что Поппи чувствовала себя преданной. Все остальные в жизни подвели ее, и она поставила меня выше этих идиотов. Разрушение ее иллюзии не принесло мне радости. Последнее, что я должен был делать, — это оплодотворять свою восемнадцатилетнюю жену, пока она меня ненавидит. Мне следовало бы подождать несколько лет, но я ничего не мог с этим поделать. Я думал, что успокоюсь, как только мое кольцо окажется у нее на пальце. Вместо этого я стал еще большим психопатом, поглощенный идеей засадить в нее своего ребенка.
Она думала, что я делаю все это, чтобы объединить наши компании. Технически этот брак укрепил бы будущее двух организаций. Мы, наконец, смогли бы заключить первоначальную сделку, о которой вели переговоры, когда только познакомились, чтобы ее компания не разорилась, конкурируя с моей. Это также было одной из причин, по которой я хотел, чтобы мы поженились как можно скорее. Другой причиной были колебания Поппи по поводу Розы. Я боялся, что этого будет достаточно, чтобы подтолкнуть ее к браку, организованному семьей. Крупные компании часто заключали подобные сделки на основе слияний, и ее семья не была исключением. Я не мог так рисковать. Я зависел от Поппи, чтобы нормально функционировать.
Если я проводил день, не видя лица Поппи, другие едва выдерживали мой гнев. В такие дни я так сильно хотел трахнуть ее, что думал только об этом, вместо того чтобы заниматься хоть какой-то работой. Я взрывался на людей. Я видел страх в их глазах и не знал, как подавить свой гнев. С тех пор, как мы с Поппи начали встречаться, на меня снова снизошло море спокойствия. Она была моей причиной дышать, жить, вставать по утрам. Я бы сделал для нее все что угодно, кроме того, чтобы бросить ее.
Мне нужно было изолировать Поппи от семьи, чтобы сделать ее своей. Решение пришло в виде фотографии. Я видел фотографию Поппи с ее родителями, но никогда не знал, что за ней скрывается. Верность Поппи была ее слабостью. Несмотря на годы, она была предана своему отцу. Я знал, что она сорвется, если я возьму фотографию, и первым, на кого она набросится, будет Зейн, а затем ее мать. Годы обиды копились внутри нее. Все, что я сделал, — это слегка подтолкнул ее. Тем не менее, разрушение ее отношений с ними не принесло мне радости, и я поклялся все исправить, как только наш брак укрепится.
А пока я планирую наслаждаться тем, чего жаждал долгие годы. Я хотел, чтобы Поппи принадлежала только мне, чтобы мне не приходилось считать количество шагов
