Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
— Первый раз она меня огорчила.
Второй женщиной, поддержавшей Людовика в эти годы, стала няня его детей от Монтеспан — вдова поэта Скаррона Франсуаза д’Обинье. Она приходилась внучкой гугеноту Агриппе д’Обинье — знаменитому поэту и бузотеру. Ее отец — Констан д’Обинье — был вынужден бежать в Америку (или, как тогда говорили, в Индию), после того, как совершил преступление: он застал свою жену с любовником и убил ее. В Америке д’Обинье-младший женился еще раз на девушке-гугенотке, та родила ему дочь Франсуазу, но счастья он не нашел и прожил недолго.
Его дочь осталась сиротой, бедной как церковная мышь. В колониях было много протестантов, и девочка поначалу воспитывалась в протестантской вере, но затем ее отправили во Францию к родственникам-католикам. По пути во Францию, на корабле Франсуазе стало плохо, она потеряла сознание, и окружающие сочли ее мертвой. Все уже готовились зашить ее тело в саван и бросить в море, когда кто-то из моряков заметил, что «покойница» дышит.
Тетка Франсуазы, госпожа де Нейян, ставшая ее опекуншей, сочла за лучшее отправить девочку в монастырь, и монахини приложили все усилия, чтобы вернуть «заблудшую овцу» в лоно католицизма. Под их влиянием девочка выросла угрюмой, крайне благочестивой, даже фанатичной. Однако она была умна и хорошо образована.
За пребывание юной Франсуазы в монастыре надо было платить, денег не хватало, и свою помощь семейству де Нейян предложил сосед — поэт Скаррон.
Таллеман де Рео:
«Она жила до этого у г-жи де Нейян… которая хотя и приходилась ей родственницей, обирала ее до нитки. Старуха эта была так скупа, что на всю комнату ставилась одна жаровня: грелись, стоя вокруг нее. Скаррон, живший в том же доме, предложил вносить ей какую-то сумму дабы маленькая д'Обиньи могла стать монахиней; в конце концов он решил на ней жениться. И вот однажды он ей сказал: „Мадемуазель, я не желаю больше давать деньги на то, чтобы упрятать вас в монастырь“. Она громко вскрикнула. „Да погодите же, я просто хочу на вас жениться: мои слуги выводят меня из терпения!“».
Сен-Симон:
«…г-жа де Нейан в свое время оказала прием г-же де Ментенон, когда та вернулась с островов Америки 113, содержала ее, кормила и давала приют из милосердия, а затем, чтобы сбыть ее с рук, выдала замуж за Скаррона».
Этот брак модно было бы считать очень удачным, если бы не одно «но»: Скаррон был калекой. Франсуаза, только что вышедшая из поры детства, должна была превратиться в сиделку при нем.
Таллеман де Рео:
«Маленький Скаррон всегда питал склонность к поэзии, танцевал в балетах и отличался прекраснейшим нравом до той поры, пока некий шарлатан, взявшись излечить его от какой-то детской болезни, не дал ему снадобья, от которого у него отнялись все члены, кроме языка и еще кое-чего, что вам, должно быть, понятно; по крайней мере, из дальнейшего ясно, что этому вполне можно верить. С тех пор он сидит на стуле, укрытый сверху и может двигать только пальцами, в которых держит палочку чтобы иметь возможность почесываться; видом своим он на волокиту отнюдь не похож. Это не мешает ему то и дело отпускать шутки, хотя боли почти никогда его не покидают; следует; пожалуй, считать чудом нашего века, чтобы человек в подобном состоянии, к тому же еще и бедняк, мог так смеяться, как он».
Этот странный брак длился восемь лет. Другая на месте невесты рыдала бы от горя, выходя замуж за дряхлого парализованного старика, но Франсуаза вспоминала годы этого брака как самые счастливые в своей жизни: юная бесприданница сумела оценить остроумие и богатый внутренний мир своего старика-супруга. «Г-жа Скаррон отвечала тем, кто спрашивал у нее, почему она вышла замуж за этого человека: „Я предпочла выйти за него, нежели уйти в монастырь“».
Скаррон сильно хворал, его донимали невыносимые боли. Франсуаза скрашивала его жизнь. Некрасивая и неловкая в юности, с годами она расцвета и стала очень привлекательной женщиной. «Скаррон говорил, что женился, дабы видеть людей, иначе, мол, никто бы его не навещал, — описывал Таллеман де Рео. — Жена его повсюду желанный гость; до сих пор полагают, что Рубикона она не перешла».
У молодой женщины было много поклонников, особенно усердствовал некий Вилларсо, но старый Скаррон лишь потешался над теми, кто пытался заронить в нем сомнение насчет верности его супруги. Старый поэт умер осенью 1660 года и даже исповедовался перед смертью, хоть и был атеистом: он сделал это, чтобы не огорчать любящую его Франсуазу. Она искренне горевала и вскоре после его смерти удалилась в монастырь, хотя и не приняла постриг. Впрочем, друзей у нее было много, и в монастырь зачастили посетители, вызывая недовольство монахинь.
Сен-Симон:
«Она поселилась в Доме призрения для женщин старанием вдовы маршала д'Омона; у последней была там обставленная светелка, которую она en и предоставила; вначале эта дама посылала en все, в чем та нуждалась, даже одежду; но она разболтала об этом такому множеству людей, что, в конце концов, г-же Скаррон это надоело, и однажды она отправила обратно тележку с дровами, которую та велела разгрузить во дворе обители. Вскоре ей назначили пенсию, и она стала платить за все услуги».
Одними из тех, кто навещал Франсуазу в трудные для нее дни, были Луи де Морне, маркиз де Вилларсо, главный псарь Людовика XIV и один из самых красивых мужчин Франции, и дама, которую при крещении нарекли Анной, но весь Париж знал под именем Нинон. Красавца Вилларсо прочили Франсуазе в любовники, а Анна-Нинон считалась ее лучшей подругой. Даже много лет спустя, когда Франсуаза стала морганатической супругой короля Франции, эти женщины тайком встречались. Почему же тайком? А потому что репутация у Нинон была такой, что она никак не могла быть принята во дворце. Ведь речь идет о Нинон де Ланкло — знаменитой куртизанке.
Набожная, скромная, замкнутая, холодная, некокетливая, не очень красивая и не очень молодая женщина показалась Атенаис Монтеспан идеальной кандидатурой на роль воспитательницы своих детей. Должность эта была не слишком почетной: дети были хоть и королевскими, но бастардами, рожденными в порочной связи. Однако когда кто-то заметил ей это, Франсуаза язвительно ответила:
— Должность няни этих детей, по-вашему, унизительна? Что же вы тогда скажете об их матери?
Сказать дурное слово о всесильной Атенаис отваживались немногие.
Воспитанников своих Франсуаза очень любила, в отличие от их родной матери. Повзрослев, они вспоминали, что маму свою почти и не видели, ее место в их жизни заняла няня. С самой королевской фавориткой Франсуаза д’Обинье поддерживала самые дружеские отношения, поначалу почти искренние, впоследствии — лицемерные.
Сближение Франсуазы с королем произошло во время расследования «Дела о ядах». Ревностная католичка Франсуаза д’Обинье сумела дать королю утешение и найти верные слова, чтобы успокоить его душу. Она стала его другом, а после смерти королевы — его любовницей.
Существует рассказ, что на смертном одре Мария-Тереза подозвала к себе Франсуазу и, сняв с руки кольцо, надела ей на палец. После кончины королевы д’Обинье стала официальной фавориткой Людовика, а спустя несколько лет он тайно женился на ней. Король подарил ей поместье Менте — нон, и с тех пор Франсуаза Д’Обинье стала называться мадам де Ментенон. Впрочем, за спиной завистники продолжали дразнить ее «Скарроншей» — по первому мужу.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
