на пол и несколько раз боднул дверцу шкафа. Макс отодвинул кота, рванул дверцу.
В углу полотняного шкафа, обхватив себя руками за коленки и мелко дрожа, сидел Лёня. Под ним растеклась большая лужа, брюки были мокрыми.
– Лёнечка… Слава тебе, Господи! Мальчик мой золотой… Сыночек… Я здесь, всё кончилось! Слышишь?
Лёня трясся, как на сильном морозе.
Макс взял его под мышки, вытащил из шкафа, хотел поставить, мальчик падал, ноги были будто без костей. Макс усадил его на кровать, сел рядом, обнял.
– Малыш, всё кончилось! – повторял Макс, – Скажи мне, что здесь было?
Лёня, бледный, как полотно, смотрел перед собой, дрожал и не произносил ни слова.
– Мой хороший, я знаю, что тебе очень страшно. Просто ответь – ты кого-нибудь видел?
Лёня кивнул.
– Кого, сынок? Кто это был?
Лёня разомкнул посиневшие губы:
– Призрака. Это был тот самый призрак, который сел к нам с мамой в машину и убил её. Я его узнал.
– Дядя Владик?
– Нет. Это ведьма. Она хотела всех нас забрать себе, но Викинг её прогнал. Призраки боятся кошек. У кошек девять жизней.
Макс вгляделся в его лицо:
– Сынок… О чём ты говоришь?
– Призрак, папа. Женщина. Она не касалась земли и сияла. Она погладила Мотьку и он умер. Потом она хотела и Бомку погладить, он к ней пошёл, но Викинг его не пустил, расцарапал ему весь нос, потом вцепился в руку призраку, тот испугался и исчез…
Макс крепко прижал к себе сына. «Господи, не дай ему сойти с ума!»
Мальчик тихо заплакал, Макс баюкал его, как маленького.
– Лёня… Я верю тебе. Клянусь. Но нам нужно жить дальше. И теперь уже по-другому. Я должен вызвать полицию и врачей. Не говори им про эту нечисть. Не поймут тебя. Договорились?
Мальчик кивнул, посмотрел на отца, прошептал:
– Пап… Я ног не чувствую…
…Полицейские прибыли на удивление быстро. Два собачьих трупа забрали на экспертизу.
– Остальных можете хоронить.
Макс растерялся.
– Как же… Ведь это отравление… А вдруг там какие-то опасные вещества?
Следователь – симпатичный мужчина, одних лет с Максом, вздохнул и вдруг обнял Макса за плечи:
– Я Вам искренне сочувствую. И представляю, что Вы пережили. Я вырос с собаками, всю жизнь держу, и не по одной. Всё понимаю, но… Радиации в трупах нет. Вы сами знаете, что это происки конкурентов. Есть такие мрази, которые ради прибыли готовы на всё! Для подобных людишек перетравить беззащитных животных – раз плюнуть! Но ведь это только у англичан всё какие-то хитрые яды, которых и в природе-то не существует, а здесь – либо стрихнин, либо мышьяк. Я уверен. Далее… – он приблизил губы к самому уху Макса, зашептал, – Строго между нами. Никакого расследования не будет, жертв нет – люди-то не пострадали… Поэтому, хороните собак, лечите душевную рану, если это возможно, и впредь будьте бдительны!
Он снял руку с плеча Макса и заговорил обычным монотонным голосом:
– Третье. Мальчика забираем в больницу, даже если Вы против. Он нуждается в обследовании, тем более он у Вас инвалид, не ходячий. Простите, что называю вещи своими именами. Это займёт пару дней, я уже поговорил с кем нужно, его отвезут на Карповку, у них классные врачи и территория под охраной. Там безопасно. Насколько можно быть спокойным в этой блядской жизни, настолько будьте.
Макс ему поверил. Усаживая Лёню в Скорую, он сказал сыну:
– Завтра я тебя заберу. Ничего не бойся. Там никакой призрак до тебя не доберётся.
Лёня кивнул:
– Хорошо. Я взял бабушкину икону. Положу под подушку.
– Правильно, сынок, – Макс поцеловал его в макушку.
Карета Скорой помощи уехала, следствие откланялось ещё раньше. Макс дождался, когда рассеется небольшая кучка односельчан, возглавляемая Борковыми, собравшаяся у его ворот, запер Бомку с Викингом в кладовке на втором этаже, закрыл дом и пошёл на другой конец деревни к Яну Адамовичу Качмарскому, местному работящему мужичку, которого, когда он не пил, в округе многие нанимали для разных дворовых работ, но за его пристрастие к зелёному змию звали даже в глаза Агдамычем.
Макс подошёл к низенькой избушке, постучал, вошёл. Агдамыч жарил картошку на старой чугунной сковородке. Макс, с огромным облегчением, отметил, что Агдамыч абсолютно трезв.
– Павлик! Здравствуй, миленький ты мой… Горе-то какое!
Макс удивлённо смотрел на него.
– Собачек-то как жалко, ай-яй-яй! Сердце у меня разрывается! Хорошо, что хоть котейка твой спасся!
– Откуда ты всё это знаешь? – выкатил глаза Макс.
– Это ж деревня, Пашенька… Ну, что, хоронить будем?
– Ты ясновидящий что ли?
Агдамыч усмехнулся в усы:
– Живу давно… Ясно же, что тебе одному не справиться, земля-то в камень смёрзшая! В лесу закопаем?
Макс помотал головой.
– Никак на участке у себя решил зарыть? Это не дело, Павлик…
– Нет. На соседнем пустыре.
– Он же французов!
– Был француз, да весь вышел… Я заплачу, сколько скажешь.
Агдамыч кивнул:
– Ладушки…
…До глубокой ночи они копали. Вырыли две большие ямы – одну для биглей, вторую для лабрадоров и Мотьки, каждый труп завернули в чистую тряпку. Макс трудился споро и совершенно отстранённо, будто выполнял работу на заказ, а не хоронил дело всей своей жизни.
Закончили под утро. Макс протянул Агдамычу пачку купюр. Тот посмотрел, руки убрал за спину:
– Куда столько? Не возьму! Совесть я ещё не пропил, чтоб на чужом горе наживаться!
Макс улыбнулся, сунул ему деньги в карман старого ватника:
– Хороший ты мужик, Адамыч. Бери… Может они хоть тебе радость принесут…
Дома Макс выгреб всё из холодильника, сложил в большую сумку, потом собрал рюкзак с вещами сына, отнёс в багажник. Вернулся в дом, достал из шкафа картонную подарочную коробку с новогодним рисунком, взял документы – свои и Лёни и две стопочки денег, рубли и немного валюты. Проверил паспорта – мультивизы до осени, хоть с этим проблем не будет. Коробку Макс вернул в шкаф. Он перекрыл водопровод, проверил окна во всём доме, заднюю дверь, вырубил щиток, вышел на крыльцо. Постоял, глядя на засыпанную снегом маленькую красную машинку Алекс, закрыл дверь и пошёл со двора.
Макс ехал в город. Справа от него, на полу, с вымазанной зелёнкой мордой, сидел Бом и довольно дышал, высунув язык. На заднем сиденье, в мягкой матерчатой переноске с сеткой и большим пластиковым окном, лежал Викинг и злился.
По кольцевой Макс доехал до южной окраины, на удивление быстро и нигде не застряв. Он въехал в знакомый двор, припарковался возле нужной ему парадной панельной девятиэтажки. Вышел из машины, выпустил Бомку, тот радостно закрутился. Макс отнёс сумку с продуктами к дворовой помойке, раскрыл, поставил на виду.
