С храбростью, которой она не чувствовала, Кива миновала надзирательницу, смотревшую на Мятежную королеву холодным недоверчивым взглядом, и остановилась, поравнявшись плечом с Типпом.
– Мне сообщили, что кому-то стало лучше. – Собственный голос показался Киве чужим.
– Она не особо много пока г-г-говорила, – поделился Типп. – Только с-спросила, где она. И в-воды попросила.
Киву кольнуло тревогой. В прошлый раз, когда Тильда хотя бы отдаленно пришла в сознание, она знала, что находится в Залиндове, пусть всего через несколько мгновений об этом и забыла. Зато она попросила воды – уже хорошо. Одному вечному миру известно, каких трудов Киве стоило поить Тильду каждый раз.
– Ки-и-и-ва, – промычала женщина. – Ки-и-ива.
– П-правильно, – Типп ободряюще похлопал ее по ладони. – Это Кива, т-тюремный лекарь. Я тебе о н-ней рассказывал, помнишь? Кива М-Меридан. Лучший лекарь на всем В-Вендероле. Она т-тебя лечила.
– Ки-и-и-и-ива, – протянула Тильда, невидяще обернувшись на голос Типпа.
При звуке своего имени Кива так сильно сжала кулаки, что ногти впились в кожу. В чем бы там Олиша их не уверяла, назвать состояние Тильды сознательным язык не поворачивался. Впрочем, был и еще один вариант: может, у Тильды, как и в прошлый их разговор с Кивой, наблюдались проблемы с речью?
– Ты камедянку ей давал? – спросила Кива Типпа.
Глаза у Типпа зажглись. Выпустив руку Тильды, он спрыгнул со стула и убежал к лабораторному столу за мутной коричневой пастой. Затем вручил банку Киве, чтобы та намазала лекарство Тильде на язык. Поможет ли это вернуть Мятежной королеве ясность ума и разговорить ее?
– Кива, – проговорила Тильда спустя несколько секунд. Речь ее стала более внятной, однако больше она ничего не сказала.
– Она т-тут, – подхватил Типп. – И Н-Наари тоже. Я тебе о н-н-ней тоже рассказывал. Она хоть и н-надзирательница, но хорошая. Тебе она п-понравится.
Тильда покрутила головой из стороны в сторону, словно пытаясь их увидеть. Кива снова задалась вопросом, когда Мятежная королева ослепла. Потеряла ли она зрение давно или это один из симптомов болезни?
– Расскажи, как ты себя чувствуешь? – выдавила Кива, твердо напомнив себе, что она лекарь и должна выполнять свою работу. – Мигрень, тошнота, боли? Ты здесь уже почти шесть недель, а я до сих пор не могу понять, что с тобой. Мне бы любая информация пригодилась.
– Ор… далии… – пробормотала Тильда. – Почему… за мной… не пришли?
Кива, Типп и Наари молчали, не зная, что ответить.
– Почему… я… до сих пор жива?
Типп заерзал на стуле. Наари скрестила, распрямила и снова скрестила руки на груди.
– Я… должна была… умереть.
Внутри у Кивы что-то надорвалось. Не от самих слов – от эмоций, крывшихся за ними. Она вспомнила, как в прошлый их разговор Тильда спросила: «Зачем меня лечить, если меня все равно потом убьют?»
Нос у Кивы защипало от подступающих слез. Ее оглушила мысль, тяжелая и страшная: похоже, Тильда хотела умереть. Словно ей, как и многим новоприбывшим в Залиндов, незачем было жить, словно ей не за что было бороться. Но Кива знала, что это неправда. Тильда же Мятежная королева, у нее была цель, были почитатели, было несправедливо отобранное королевство. Кто-кто, а Тильда не должна была хотеть смерти. Она должна была всеми силами бороться за корону своей семьи.
– Кива… почему? – в голосе Тильды слышалась мольба, на ее лбу заблестел пот. Слишком тяжело давался ей этот разговор.
– Почему что? – впервые подала голос Наари.
Кива подпрыгнула: она почти забыла, что надзирательница внимательно за ними следит.
– Почему? – с надрывом повторила Тильда.
– Мне кажется, она п-просто хочет знать, почему она до сих пор здесь… почему она до сих пор ж-жива, – прошептал Типп, хотя все и так догадались.
Впрочем, Кива понимала, что Тильда могла искать и другого ответа, но дать его ей Кива не могла.
– Прости, – выдавила она сквозь ком в горле. – Я не знаю, чем ты больна, но как могу стараюсь помочь тебе. – В том числе взяла на себя приговор Тильды, но об этом Кива ей сообщать не собиралась, и суровым взглядом она заставила замолчать и Типпа с Наари.
– Вот п-поэтому ты и жива, – жизнерадостно воскликнул Типп. – Из-за К-Кивы. С ней ты м-мигом поправишься, будто и не болела!
Тильда низко застонала, и этот звук пронзил Киве сердце.
– Кива, – Тильда уже перешла на шепот. – Ки-и-ива.
– Что с ней? – тихо спросила Наари.
– Она больна, – едва не рявкнула Кива.
Несколько мгновений Наари тяжело молчала, а затем осторожно, почти что мягко произнесла:
– Я знаю, что она больна, Кива. Мне интересно, почему она продолжает тебя так звать?
Кива только потрясла головой: горло у нее перехватило.
– Расскажи мне… историю. – Тильда закрыла глаза и откинулась на подушку.
Наари и Типп непонимающе нахмурились, но Киве пришлось глубоко вдохнуть, чтобы не расплакаться: на глаза навернулись слезы. Эта женщина, бедная больная женщина… Кива не знала, сколько ей осталось. Не знала, как ей помочь.
– О твоем… отце… Кива, – Тильда подняла к ней слабую дрожащую руку, – и воришке. Расскажи мне… историю.
Кива сглотнула, затем еще раз. По пищеводу будто провели стеклом, так больно это было. Пальцы ее дрожали, но она нежно взяла Тильду за руку, зная, что именно этого женщина и желает.
– О чем это она? – не поняла Наари.
Наконец сумев разомкнуть губы, Кива ответила:
– Перед огненной Ордалией я рассказала ей историю. Она плохо спала, металась по кровати, стонала. Я подумала, что это может помочь.
– Я люблю ис-истории, – с жаром воскликнул Типп. – Расскажешь с-снова?
Кива взглянула на Типпа с его живым лицом, на Наари, которая смотрела теперь с любопытством, а не тревогой, и на Тильду, которая вот-вот должна была провалиться в сон, где ее наверняка снова настигнет беспамятство. Может, и к лучшему, что Мятежная королева едва могла говорить, что из-за болезни она оказалась заточена в лазарете. Здесь ее не достанут противники мятежников, отсюда не отправят в Бездну на допрос. До конца Ордалий Тильда остается заключенной, и пока она в Залиндове, ее жизнь под угрозой. Не было никаких доказательств, что мятежники придут за ней во второй раз. Умрет Тильда или обретет свободу, зависело только от Кивы и того, как она пройдет испытания. А потому до тех пор больная женщина находилась в опасности вместе со всеми знаниями, оказавшимися в ловушке ее памяти. Возможно, именно поэтому Тильда так плохо себя чувствовала: подсознательно она знала, что произойдет, если ее тайны раскроют. Возможно, именно поэтому она хотела умереть – из желания защитить свои планы по возвращению королевства, из желания защитить дорогих ей людей.
