непроизвольных улыбках, Висенте и пытался написать целую книгу. Но пока ограничился кратким, повествовательным и сентиментальным стишком: некто сломленный, обескураженный, подавленный, быть может, на грани самоубийства, в какой-то момент улыбается, ибо улыбка – часть мимики его лица. Или потому, что было время, кажущееся ныне далеким, когда он привык улыбаться, а теперь не может, даже если очень хочет, избавиться от этой привычки. Скорее всего, его неожиданная улыбка совпадет со случайной встречей на улице с кем-то, кто улыбнется ему в ответ.
Он обещал Карле вернуться в конце месяца, но во второй понедельник февраля, проснувшись с навязчивой идеей возобновить прежний образ жизни, схватил свои вещи и, не раздумывая, помчался к автобусу. Во время поездки поначалу собирался читать, слушать музыку и, не исключено, перечитывать свои новые стихи, но всю дорогу смотрел в окно.
Уже на выходе со станции метро Висенте ощутил прилив счастья, вызванный возвращением домой. Он решил, что сразу же войдет в маленькую комнату, но не мастурбировать, думая о Прю, как говорил тогда Пато, а чтобы немедленно почувствовать ее отсутствие или как можно скорее стереть следы присутствия. И даже уже представил себя за работой, вполне довольным, переносящим свои новые стихи на компьютер и печатающим их на светло-голубой бумаге. Однако ни этот, ни другие его планы не осуществились, потому что, открыв дверь дома, Висенте увидел свою мать нагишом, совершающую половой акт на диване с:
а) Пато
б) Рокотто
в) Пато и Рокотто
г) Ритой
д) Гонсало
(Ответ на следующей странице.)
Ни один из перечисленных вариантов не соответствует действительности, хотя все они более правдоподобны, чем правильный ответ. Ибо, распахнув дверь, Висенте увидел: Карла неистово трахается с Леоном.
Они тут же лихорадочно прикрылись одеждой, но Висенте на миг успел увидеть огромный возбужденный мокрый пенис, а также обильные седые лобковые волосы. Да, сцена комичная, но Висенте она показалась зловещей, и это чувство все усиливалось, пока его полуодетые родители пытались оправдать свою минутную слабость. А затем и Леон, и Карла перевели диалог с сыном в русло болезненной для него университетской темы, объяснив, что и собрались-то здесь, чтобы это обсудить, и что…
Но Висенте выбежал из дома.
Карла упала на диван, и Леон набросился на нее, чтобы возобновить прерванное занятие. Карла попыталась оттолкнуть его, но Леон не унимался, силой удерживая ее в объятиях и демонстрируя свой пыл. И тогда она пнула его коленом ниже пояса. Леон скорчился от боли, лежа на полу.
– Перестань стонать, болван, и убирайся, – потребовала Карла, невольно повысив голос.
Он с обиженным видом направился к выходу, хотя боль в «кокосах» не позволяла ему придать лицу убедительное выражение.
Карла залпом выпила стакан воды и подумала, как же скверно все вышло. Но вскоре, в ванной, посмотрев в зеркало, рассмеялась, поняв, что нет никакой возможности оправдать случившееся и что это в принципе даже забавно. Внезапно с бутылкой шампанского явился Леон под предлогом показать ей свою новую машину, что выглядело довольно грубо и неуместно. Он методично следовал какому-то смехотворному сценарию соблазнения, и ей захотелось продолжения, чтобы узнать, как далеко может зайти столь жалкая попытка… Как вдруг дистанция, с которой Карла надменно наблюдала за данной сценой, исчезла, и она оказалась на диване верхом на своем бывшем муже, причем испытывала немалое удовольствие. Вряд ли какая-то из ее наименее строгих подруг смогла бы объяснить произошедшее. И даже Саманта Джонс[50] была бы не в состоянии понять Карлу, с улыбкой подумала она.
Бутылка оставалась на столе, но шампанское уже выдохлось. Карла сделала несколько глотков, включила компьютер и открыла папку со своими фотопроектами. Несколько месяцев назад Висенте подарил ей книгу с фотографиями читающих людей, и она восторженно отнеслась к стремлению сына объединить их миры. Ее очаровали снимки Андре Кертеса[51], и Карла решила фотографировать людей, которых видела за чтением в метро или на улице, чтобы составить что-то вроде альбома и подарить его в ответ Висенте.
Карла разглядывала файлы, фотографии. Вот снимок, где запечатлен какой-то менеджер, читающий роман Стивена Кинга, а рядом с ним – рассеянный ребенок, нарядившийся в костюм Бэтмена. Ей очень нравилась эта фотка, напоминающая четырех- или пятилетнего Висенте; когда они жили, как и сейчас, одни в доме, он облачался в плащ вампира и всегда носил с собой пиратский меч. Однажды они в спешке вышли из дома, и мальчик забыл меч. Он очень хотел за ним вернуться, но Карла сказала, что они опаздывают.
– Если мы не вернемся за мечом, я не смогу тебя защитить, мама, – серьезно и немного грустно заявил ей Висенте.
Карла продолжала просматривать свой архив, прикладываясь к бутылке шампанского и пытаясь сформулировать достойное и разумное объяснение для своего сына. Подумала и о возможности не давать объяснений вовсе, а просто укрыться за своим материнским статусом. И не лучше ли вместо всего этого напечатать фотографии читающих людей, чтобы сразу же подарить их Висенте, однако их меньше двадцати, а в альбоме должно быть гораздо больше.
Тогда-то Карле и показалось, что она нашла очевидное объяснение, которое прежде не было на виду: просто-напросто она слишком одинока. Карла тут же открыла свою электронную почту и ответила на послание незнакомца, который в течение нескольких месяцев настойчиво приглашал ее на свидание. Претендент ей нравился, и было непонятно, почему она не захотела ответить ему раньше. Кроме того, Карла приняла приглашение одной коллеги по офису, которая не была ей симпатична, ведь ей никогда не нравились женщины, – ну и что же, подумала теперь она. И в считаные минуты назначила встречи на вечер пятницы и субботы.
IV. Парк Воспоминаний
Ты шлешь мне свои стихи, а я тебе – мои.
Роберт Крили (американский поэт, писатель, 1926–2005)
По прибытии в больницу вы сразу меня узнаете: я тот, кто больше всех похож на вас.
Вероника Стиггер (бразильская писательница, журналистка, искусствовед, род. в 1973 г.)
Гонсало воспользовался мертвым сезоном в конце лета, чтобы без суеты изучить стеллажи книжного магазина. Ему хотелось купить какой-нибудь длинный роман и провести последние несколько дней каникул, лежа на кровати перед вентилятором, с парой бутылок пива под рукой. Он подошел к разделу прозы, но вместо того чтобы присмотреть себе что-нибудь из свежих непрочитанных романов или классики, принялся листать книги, которые когда-то прочел и которые потрясли его.
Он едва помнил их содержание и все-таки был уверен, что они ему очень понравились и даже заворожили его. Может показаться странным, однако с ним
