сравнивать с узкими лазами нижних этажей, оставшимися за нашей спиной. А еще ощущалась близость неба, к которому я простирал руки. Я верил, что еще немного, и вырвусь наверх.
Умиротворение длилось ровно до тех пор, пока мы не увидели на полу огромные пятна янтарной эссенции, размером с хорошую лужу. Они тянулись друг за другом длинной дорожкой через весь купол от одной арки до другой. Рене прижал ладонь к моей груди, заставив остановиться. Я попытался спросить его, что случилось, но мой спутник стремительными жестами пресек это попытку. Медленно мы подошли к одному из пятен.
Янтарная кровь оказалась совсем свежей. Она еще жила, и ее память рисовала прошлое человека, из которого она пролилась. Я видел в эссенции античные жестокие картины прошлого: вот армия собирает щиты и копья к походу, а вот цари несутся по полю боя на серпоносных колесницах, а вот огромный город, над башнями которого возвышался пожар. Тот, кто пролил эту живую кровь, умер очень давно – тысячи, тысячи лет назад.
Пока я разглядывал полотна памяти, Рене упал пластом на пол и приложился ухом к каменным плитам. Секунд через пятнадцать он вскочил на ноги и, не произнося ни звука, выругался, после чего достал из кармана мундира сигарету, зажег ее и начал курить. Я начал махать Рене повернутыми к потолку ладонями с просьбой объяснить, что происходит. Солдат машинально начал объясняться со мной немыми жестами, смысл которых был абсолютно не понятен. Осознав, что я его не слышу, Рене недовольно стиснул зубы, а затем с убийственно спокойным лицом почти шепотом произнес:
– Не повезло тебе, парень. Впереди тебя ждут Древние боги.
– Прямо ждут? – уточнил я, попутно пытаясь понять, насколько не повезло.
– Если они не знают, что ты здесь, то считай себя счастливчиком. Они – великие мертвые, которые когда-то повелевали Землей. Цари, полководцы, герои, чьи имена еще при жизни вписали в пантеоны богов. А после смерти они остались на земле, чтобы продолжать правление. Они и правили, пока две тысячи лет назад их не низвергли в Лабиринт. Их сила – это сила стихий, которая когда-то могла стоить целой армии. Их размеры – это размеры атлантов. Благо, как и все, они здесь голодают и не могут использовать свое могущество в полной мере. Они хотят вознестись из Бездны на Поверхность. Твой ключ, Хранитель Лабиринта, им в этом очень пригодится. Но даже если ты им отдашь его добровольно, они тебя все равно, ха-ха-ха, съедят. Из мести.
– Значит, их надо обойти, – заключил я, стараясь говорить так тихо, как только мог.
Рене ухмыльнулся в половину лица. Я не мог понять, что его так веселило. Проводник не стал томить мое любопытство:
– Ты Хранитель Лабиринта, парень! У тебя ангельский клинок – он как раз против таких тварей, как Древние боги. Тот, кто дал тебе эти вещи, считал, что ты будешь изгонять великих мертвых обратно в их Тюрьму Пустоты. Так что, вперед! Оправдай свое имя! Только в штаны не наделай.
Мои глаза покосились на дорожку из огромных пятен янтарной эссенции, оставленных поистине гигантскими существами, и одновременно ловили гнетущий взгляд собеседника. Его ироничное поливание помоями не прибавляло мне оптимизма. Но благодаря ему карточный расклад я увидел полностью.
Великие мертвые – это те Гости снизу, о которых меня предупреждал Меркурий и от которых я должен хранить двери Лабиринта на замке. Мой наставник учил меня сражаться, предполагая, что я выйду на бой против полубогов. Смешно! Если даже Рене, разделавшийся со мной, как с ребенком, боялся гигантов – то куда мне было сравниться с ними!
А еще я понял, что в запретных этажах Лаборатории обезумевший сектант, рассказывая про исполинов, которые вот-вот вернуться на землю, имел в виду именно великих мертвых, из забытых культов предков. Возможно, тех самых, которые ждали меня дальше по коридору. И возможно, именно я, рассказав об этом Патрицио, помог Древним богам вознестись из Бездны в Лабиринт.
Рене стоял со скрещенными руками, ожидая от меня действий. Судя по переходящему взгляду и дергавшимся губам, ему уже надоели мои измышления, и он скомандовал:
– Ну, чего ты ждешь? Вперед!
При этом Рене кивком указал в сторону янтарного следа.
– Ладно тебе… – попытался возразить я.
– Отставить разговоры! Клянусь, парень, если ты не пойдешь и не сразишься с Древними богами, я лично перережу тебе горло и отдам ключ от дверей Лабиринта тому, кто не зовет мамочку перед драками с парнями постарше!
Когда я посмотрел на Рене, то увидел, что он уже держал в руке незаметный раскладной нож. Он не блефовал: если я не пойду сражаться с Древними богами, то в одно движение он раскроет клинок и перережет мне горло! Лучше уж посмотреть, что собой представляют эти великие мертвые, чем отправиться в Бездну прямо здесь.
Считал ли я так на самом деле или пытался себя убедить, что так считаю, но я пошел по длинному коридору, пока не услышал незнакомые голоса и тяжелую поступь гигантских ног. Я замедлил шаг и, прижавшись спиной к стене, «пополз» по ней к входу в огромный купол.
За мертвыми деревьями я увидел Древних богов. Это были не просто гигантские люди, это были существа, не имевшие подобия среди живых.
Их было двое.
Один, мужчина, имел крайне бледную кожу, смешанную не то с гипсом, не то с пылью, совсем не похожую на человеческую плоть. Янтарные руки, отрубленные от предплечья, висели в воздухе, связанные невидимыми «костями» с остальным телом. Туловище, в свою очередь, пронзал огромный меч, по лезвию которого из сердца стекала янтарная эссенция. Частью она поднималась дымкой над исполином, как будто рана кровоточила под водой, а частью падала крупными каплями с кончика клинка на землю. Оставленный им янтарный след мы с Рене и обнаружили.
Вторая, девушка, выглядела совсем иначе. Ее темная кожа сливалась с черным нефритовым платьем и сапогами так, что нельзя было определить, где у нее одежда, а где кожа. Возможно, это было одно и то же. Она украсила себя медными и серебряными драгоценностями – литыми браслетами, ожерельем, маской в форме пламени и прочими изделиями. В месте, где у нее должны были расти волосы и уши, отсутствовала часть головы. Вместо этого там горел огонь, поднимавшийся от самого сердца через горло наружу. В руках богиня держала огромную, в две трети своего роста, медную трубу, лишенную каких-либо изысков – без клапанов, изгибов и гравировки.
Вид исполинов пугал, завораживал, вызывал смятение. Неужели эти существа когда-то
