лекарственный.
…Не любит, плюнет.
Лепестки нормального размера закончились, но осталось несколько недоразвитых лепестков длиной миллиметра по три. Я задумалась, можно ли посчитать и их, чтобы выиграть в ромашковой лотерее что-нибудь приличное, и в этот момент Илья спросил:
— На кого гадаешь?
Он и вправду смотрел на меня, как на дикарку.
— На тебя, дорогой братец, — ответила я. — Ромашка сказала, что ты меня ненавидишь.
Я думала, Илья начнет возмущаться. Но вместо этого он тоже сорвал цветок (не повезло же этому кусту ромашек попасться нам на глаза). Пересчитал лепестки — я видела, как он их перебирает, нашептывая: «Пять, десять…». Затем Илья на мгновение поднял глаза к небу, что-то там посчитал и выдал:
— Ромашка сказала, что и ты ко мне аналогичные чувства испытываешь.
И еще мы нашли качели.
Не так давно я уже вполне себе преисполнилась качанием, и все же невозможно было удержаться от такого щедрого предложения — давай тебя покачаю.
Качели были хорошенькие, недавно выкрашенные, со спинкой. Я расслаблено растеклась по сидушке, и зря. Совсем забыла, что Илья подразумевает под покачиванием. Каких-то пятнадцать секунд, и вот я уже начинаю визжать, чтобы он перестал надо мной издеваться и раскачивать качели. По ощущениям — еще чуть-чуть, и начну делать солнышко. На деле, подозреваю, всё куда менее грандиозно, и тем не менее, тем не менее…
Илья смеялся, как не в себя. Но качели вскоре остановил. Я спрыгнула на землю, пошатываясь из стороны в сторону. И пригрозила ему кулаком, чтобы больше не смел так делать.
Хотя, подозреваю, хватит с меня качаний.
Только возвращаясь к домику, я поняла, что за весь вечер мы не встретили ни комара, ни мошки. Повымерли, что ли? Ведь раньше как было — приезжаешь к бабушке, и тебя облепляет с ног до головы. На летней кухне дедушка всегда зажигал зеленые спирали, которые своим дымком должны были отпугивать комарье. Не помню, помогало ли. Но от бабушки я всегда возвращалась, покрытая красными волдырями.
***
Первые два дня нашего путешествия погода в самом деле была неплохой. Мы успевали посещать по два озера в сутки. Хотелось бы мне сказать, что на каждом мы валялись по полдня, но прежде, чем попасть к каждому из озер, сначала нужно было отыскать к нему верный маршрут. А это зачастую занимало даже больше времени, чем сам отдых.
И все же мы успели вдоволь накупаться и наесться помидоров. Почему именно помидоров, не знаю, но, кажется, мама взяла их с собой килограмм десять, не меньше.
А я еще и полторы книги одолела. Не зря брала все-таки.
Третий день стал неудачливым. Во всех планах, если смотреть со стороны путешественника. Но мне понравился больше прочих.
Во-первых, выдался он пасмурным и прохладным.
Уже к вечеру второго дня небо затянуло тучами, так что с четвертого озера мы уезжали впопыхах, чтобы не попасть в непогоду. Вечером дождь так и не начался — решился на это лишь ближе к утру. Я прямо-таки слышала, как он барабанит по наружной стороне подоконника сначала менее интенсивно, а потом все громче и громче. Мне не спалось.
Во-вторых, пятое озеро оказалось самым красивым (об этом позже), но и самым трудно обнаруживаемым из всех. Мы пару раз пропускали повороты, ибо на карте они присутствовали, а на деле давным-давно уже поросли травой. Нам предлагали новые маршруты, и вместо того, чтобы сокращаться, расстояние между нами и озером лишь только увеличивалось…
И все же в конце концов мы его нагнали.
Папа ругался. Говорил, теперь только по проверенным картам ездить будет, никак не по навигаторам. Мы с мамой кивали — да-да, именно так, и все же взгляд был устремлен вперед.
Озеро было необычайное — розово-красноватая вода на фоне мрачного серого неба. Бьются о песочный берег волны, точно морские. Ударяются о поверхность косые дождевые капли, расходясь на неуверенные круги. Народу, кроме нас, пара человек — все остальные то ли так и не смогли отыскать дорогу, то ли испугались дождя.
Вдалеке — холмы, верхушки которых прикрыты дымкой, как вуалью. И парусник с белым крылом. Кто же оказался настолько смелым, чтобы соревноваться с непогодой?
Аргиллиты. Так назывались минералы, из-за которых казалась розовой вода. Пока я искала это, смахивая с экрана дождевые разводы, Илья уже побежал вдоль побережья, чуть-чуть загоревший за эти два дня. А вскоре и вовсе скрылся в воде с головой.
Я не рискнула сегодня купаться.
Но, справедливости ради, мама тоже.
Мы немного походили по берегу, мама вдохновилась на фотоискусство, и даже я несколько раз попала в кадр — получилось красиво. Можно будет выбрать что-нибудь для новой аватарки. Разбушевавшийся ветер трепал волосы и одежду, и казалось, будто, стоя на краю обрыва, мы в какой-то момент сделали лишний шаг, и вот уже летим вниз, в бесконечную злобную пропасть.
Парусник вскоре пропал — надеюсь, просто причалил к противоположному берегу, а не поглотился на ужин этой красивой розовой водой…
А погода с каждой минутой портилась все больше, усиливался дождь, и мы с мамой очень быстро свернули всю деятельность. Стояли на берегу, укрываясь куртками. И кричали нашей дорогой родне, чтобы они как можно скорее возвращались к нам, дурные (мало того, что мокро, так еще и опасно).
Илья кричал в ответ, что вода здесь — самая теплая из всех тех мест, где мы успели побывать.
Только и наших, и его слов было почти не слышно — слишком сильно шумел в голове ветер. В какой-то момент я и вовсе прикрыла глаза, на мгновение представив, что нахожусь на необитаемой планете. Той, куда есть доступ лишь у меня… а так хотелось, чтобы его знал кто-нибудь еще.
Обратный путь оказался куда менее запутанным, чем путь к озеру. И все же мы ехали домой, а не на базу, поэтому выдался он долгим.
Непрерывно работали дворники — дождь сопровождал нас всю дорогу. Настолько же непрерывно болтал Илья. Видимо, очень уж он вдохновился этой поездкой, хотя ехать хотел меньше всех. Илья-то, к слову, ноутбук так свой и не открыл ни разу…
А я нацепила наушники и включила музыкальную волну: подборку треков из разных периодов моих жизни. Задумалась обо всем этом и кое-что поняла.
Если я что-то и покорю, то, наверное, не сейчас. Позже.
***
Мне отчего-то казалось, что теперь, после нашей первой настоящей прогулки, все стало совсем по-другому. Что исчезли всякие недомолвки, установившиеся между нами, и уж теперь-то мы начнем общаться как нормальные люди, которым не
