— Проклятие, Фиц… — Голос Эйдана дрожал от чувств, которые он не мог сдержать. От страшной усталости, овладевшей им, его не держали ноги, и он, обойдя стол, опустился в мягкое кожаное кресло, обхватив руками голову. Сглотнув, он заговорил более спокойно: — Этот эликсир — иллюзия. Как и павильон для избранных. Финансовые отчеты, акционеры, инвестиционная фирма — все это обман.
Прошло несколько минут, а Фиц все молчал, и Эйдан взглянул на него. Произошедшая с этим человеком перемена поразила его. Уставившись с раскрытым ртом в никуда, Фиц выглядел подавленным, удрученным и… раздавленным.
— Этого н-не может быть, — шептал он. — Этот павильон — м-моя мечта. М-мое наследие.
Опустив голову, он вернулся к креслу и упал в него.
— Все, что мы хотели… все, чего хотел я, — это осуществить замысел моего отца. Оставить о себе память.
Он перевел взгляд на горевший камин.
— Будь все проклято, Эйдан. Мой отец п-позволил этой мечте выскользнуть из его рук. Когда умер отец Виктории, мой отец отказался продолжить дело. А теперь он тоже умер. Что будут о нем вспоминать? Ничем не примечательное правление и кучу внебрачных детей. Что касается м-меня… Я буду всего лишь пятном в исторических книгах. Незаконнорожденный… ничего не значивший. — Он поднял голову, его глаза горели. — Я — ничто, Эйдан. Ни король, ни простолюдин, ни то ни се. А я старею. Теперь я просто сломлен.
— Вы погнались за призраком, — сказал Эйдан, в душе которого сочувствие боролось с неприязнью. — Мечта не материальна, Фиц, это лишь пустота, лишающая всякой надежды на будущее.
В какое-то мгновение наступило прозрение, он понял, что мог бы так говорить и о себе. Мрак, годами окружавший судьбу его родителей, давал ему силы жить, бороться с негодяями. В нем зародилась какая-то извращенная тайная жажда мести людям, подобным тем, которые погубили его отца. Все эти годы его собственная жизнь была не главным, он отказывал себе в родном доме, семье, любви. Делал ли он это из чувства долга или в качестве наказания за свою неспособность обнаружить обман и спасти отца?
Ответ нашелся не в словах, а в прелестном лице, обрамленном спутанными золотистыми локонами. Этот образ вошел в его сердце так глубоко, что ему стало страшно. Любить так сильно, любить до боли, значило идти на риск, потери, сердечные страдания, отчаяние… все, что познал его отец.
Разоблачить преступников было нетрудно, но хватит ли у него сил для любви?
Он опасался этого вопроса так, как никогда не боялся любого врага, и переключил внимание на человека, сидевшего перед ним. Эйдан присел на диван напротив Фица.
— Это Руссо убил Роджера Бэбкока?
Вздрогнув, Фиц покачал головой.
— Все, что я знаю, это то, что этот Бэбкок в день своей смерти х-хотел поговорить со мной. В записке он указал, что это срочно, но мы т-так и не встретились. В то утро его нашли мертвым.
— Должно быть, он обнаружил обман Руссо. Или он все это знал раньше и решил выйти из игры. Хотя мне трудно представить Руссо в роли убийцы… — Эйдан задумался, а затем спросил: — А когда он обратился к вам с предложением возобновить проект, начатый вашими отцами?
— Он этого не делал. Это я обратился к нему.
Эйдану не понравилось признание Фица. Он бы предпочел, чтобы вина лежала целиком на Руссо.
— Не он ли подговорил вас украсть бумаги вашего отца?
— Я н-ничего не украл.
— Тогда как они к вам попали?
— Мне их д-дала моя сестра.
Как будто земля разверзлась у него под ногами, когда Эйдан услышал это признание.
— Надеюсь, не Беатриса?
— Конечно, она. Беа нашла их, когда отец умер. Но она ж-женщина. Зачем они ей? Естественно, она отдала их мне.
— Беатриса… и Девонли. Боже милостивый! — Эйдан вскочил на ноги. Ответ все это время был у него перед носом, смотрел ему в лицо, а он позволил личным чувствам закрыть на него глаза. Он переоценил Беатрису и недооценил Девонли.
Но даже сейчас он надеялся, что ошибается. Он ухватился за вероятность того, что Беатриса ничего не знала о фальшивой компании «Брайс-Роулингз» или об обмане Руссо, а если даже и догадывалась, то находилась под влиянием своего вальяжного, не терпящего возражений мужа. Должно быть, в этом была причина их семейной ссоры.
Но что, если Беатриса в этом по-настоящему замешана? Что, если они с Девонли лишь разыграли свой разъезд, чтобы отвести от себя подозрения? Даже если бы Беатриса поверила в ту короткую историю, которую сочинили Лорел с Эйданом, она бы догадалась, что Эйдан поедет допросить ее брата и Фиц упомянет о ее причастности к документам их отцов и обмане с павильоном.
Как она в таком случае должна была бы действовать?
Эйдан побежал к лестнице.
— Оставайтесь здесь. Ничего не делайте, пока я не вернусь.
— Куда это вы? — крикнул ему Фиц.
— На Куин-сквер. Я оставил там Лорел. Она в опасности, — с лестницы крикнул в ответ Эйдан.
— Моя дорогая миссис Сандерсон, вы не должны принимать всерьез все, что говорит Эйдан. Я вам уже сказала, что они с моим братом станут драться за вас. Я просто не могу представить, что Эйдан мог бы пасть так низко, чтобы распускать клевету о бедном, несчастном Джордже.
Отпустив горничную, леди Девонли прошлась по своему будуару с драпировками из цветастого мебельного ситца. Она распахнула дверцы платяного шкафа и выбрала утреннее платье цвета слоновой кости, с рюшами на манжетах и тремя оборками на юбке, по самой последней лондонской моде.
— Ваш брат не невинная овечка, леди Девонли, — возразила Лорел. — И это не Эйдан выдумывает сплетни в стремлении быстро разбогатеть, скорее, ваш брат связался с опасными людьми и занялся нечестными делами.
Повернувшись к Лорел спиной, леди Девонли разразилась циничным хохотом. Если она вначале при неожиданном появлении Лорел немного смутилась, то теперь самоуверенность довольно быстро вернулась к ней.
— Зашнуруйте мне платье, пожалуйста. Думаю, я знаю мужчин лучше, чем вы. Но какой бы ни была причина, Эйдан одурачил вас, как в прошлом он обманывал множество женщин. Может быть, он пытается скрыть свои прошлые грехи. Или всего лишь хочет уложить вас в свою постель. — С хитрой улыбкой она оглянулась: — Ему это удалось, моя дорогая?
Какую бы симпатию ни питала Лорел к этой женщине, это чувство мгновенно испарилось. Она туго затянула красные атласные шнуры корсета и завязала их бантом чуть ниже шеи леди Девонли.
— Эйдан никогда бы не злоупотребил моим доверием.
— Понятно, он соблазнил вас. — Она покачала пальцем перед ее лицом. — Вам следовало бы прислушаться к моим предостережениям. Бедняжка! И он убедил вас, что ваше падение было вашей же идеей? Вот так он действует. Обычно его жертвами бывают замужние женщины. Его романы мимолетны, никакой преданности и верности. Мои поздравления! Я думаю, вы у него первая вдова.
