Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
горы, которые и сейчас пустые), а местность хорошо освещена.
Самое главное достоинство киевской версии заключается в том, что Булгаков всегда описывал места, где он бывал. То есть киевская версия более вероятна.
Но ведь Булгаков мог описывать не обязательно именно Киев. И тут место подсказывает манёвр Маргариты, которая сначала летела на юго-запад (Луна была от неё слева), а потом резко повернула на северо-запад (Луна светила ей в спину). Если бы дело было в Киеве, то она пролетала бы со стороны левого берега к киевским холмам. А вот за ними она оказалась бы над крутыми склонами холмов правого берега рек Буча и Ирпень (сейчас Ирпень впадает в Киевское море севернее Вышгорода – около Дымера). Эти места Булгаков хорошо знал, поскольку в курортном городке Буча была их семейная дача. Кстати, леса в этой части города – сосновые.
«Дни Турбиных» на сцене и на плёнке
Загадки и тайны названия «Дней Турбиных»
Действительно, почему? Ведь роман-то назывался «Белая гвардия» и сама пьеса в плане Московского художественного театра называлась «Белая гвардия»… Вообще тема названий первого булгаковского романа и знаменитой пьесы очень интересна и полна загадок.
Начнём с самого начала. В 1920 году во Владикавказе Булгаков поставил пьесу «Братья Турбины». Об этой пьесе мы знаем чуть больше чем ничего, но уже по названию можно полагать, что главные герои чем-то напоминали героев «Белой гвардии».
Было также несколько переходных произведений. Например, маленькая пьеса «Самооборона», сюжет которой был включён в первую редакцию «Белой гвардии», и рассказ «Необыкновенные приключения доктора», также послуживший материалом для романа (в этом рассказе 1922 года впервые появилась столь потрясшая Булгакова сцена убийства еврея около Цепного моста).
Название романа сложилось далеко не сразу.
10 декабря 1922 года в литературном приложении к берлинской газете «Накануне» был опубликован рассказ «В ночь на 3-е число», имеющий подзаголовок «Из романа “Алый мах”». Романа ещё не было (более того, там и Алексея Турбина нет – там доктор Михаил Бакалейников), но название уже появилось. Автор никакого пояснения названию не дал, да и булгаковеды не особенно склонны фантазировать на эту тему. Хотя в общем логика названия понятная – кровавый размах гражданской войны…
Машинистка Ирина Раабен, позже печатавшая текст романа, утверждала, что его название было «Белый крест». Тоже очень символичное и во многом лучше раскрывающее его содержание – ведь люди, собравшиеся в 1918 году в доме на Алексеевском спуске, «белогвардейцы» только в очень общем смысле. В Белую гвардию (имея её в виду как синоним Белой армии) им ещё только предстоит вступить. В идеологическом плане они тоже белогвардейцам не очень соответствуют. Например, для них совершенно не характерен антисемитизм. А вот крест белой идеи, который им всем приходится нести ещё до прихода в Киев Белой армии, – в наличии.
В литературе встречается название «Полночный крест», отсылающее нас к описанию светящегося электрическим светом креста на памятнике Владимиру Крестителю (это освещение было устроено за средства благотворителя Семёна Могилевича в 1895 году). Впрочем, «Белый крест» тоже может относиться к этому факту.
Рабочее название первой части романа – «Жёлтый прапор». Вообще развёрнутый сигнальный флаг жёлтого цвета – сигнал опасности. Прапор – заимствование из малороссийского наречия, но вообще это слово есть и в словаре Даля.
В автобиографии, написанной в октябре 1924 года, Булгаков отмечал, что недавно закончил роман «Белая гвардия», который писал в течение года. К этому моменту название было зафиксировано и потом уже не менялось.
В «Театральном романе» роман и пьеса Максудова называется «Чёрный снег».
Теперь, собственно о пьесе. Изначально пьеса, работа над которой началась в январе 1925 года, называлась как роман – «Белая гвардия». Первый её, пятиактовый, вариант, представленный коллективу МХАТ в августе того же года, был собственно инсценировкой романа и оказался неподъёмно большим – его просто невозможно было уместить в одно представление.
Переработанный вариант, уже в четырёх актах и с изменённым списком персонажей (в частности, исчезли Малышев и Най-Турс, зато Алексей Турбин стал полковником), был представлен театру в январе 1926 года и тоже назывался «Белая гвардия».
Позже заведующий литературной частью МХАТ Павел Марков насчитал семь редакций пьесы, хотя классическими считаются три, из которых первая ближе всего к роману, вторая – более полно отражает мнение автора, а третья – идеологически выдержанная и использовалась в подавляющем большинстве постановок.
Осенью 1926 года пьеса под тем же названием попала в каталог Московского Общества драматических писателей и композиторов (МОДПиК). Но ещё в августе коллегией МХТ было принято решение о названии для афиши – «Дни Турбиных (Белая гвардия)». То, что новое название пьесы слишком уж явно перекликалось с «Окаянными днями» Ивана Бунина, которые начали публиковаться в эмигрантской прессе в 1925 году, тогда никто не заметил.
При этом во внутренней театральной документации он идёт под рабочим названием «Семья Турбиных». Это переименование было связано с цензурными соображениями – пьеса с названием «Белая гвардия» смотрелась бы на сцене советского театра несколько экстравагантно, на что указал Главрепертком (цензурное ведомство по театрам). Правда, роман в это время был уже издан, но только в журнальном варианте и не в полном объёме.
Тогда вокруг названия шла большая дискуссия. Булгаков предлагает варианты: «Белый декабрь», «Взятие города», «Белый буран». Варианты МХАТа – «1918», «Буран – конец», «Конец концов» и даже «Концевой буран» (!). Сошлись на «Перед концом». К. С. Станиславский по этому поводу изречь изволил: «не могу сказать, чтоб название “Перед концом” мне нравилось… Но лучшего я не знаю для того, чтобы пьеса не была запрещена… Слова “белый” я бы избегал. Его примут только в каком-нибудь соединении, например, “Конец белых”».
Впрочем, вполне вероятно, что дело было в другом. Уже в январском, 1927 года, каталоге МОДПиК появилась вторая «Белая гвардия», с подзаголовком «Адмирал Колчак», поэта и драматурга Павла Арского. Заявку в общество он подал осенью, но, вполне вероятно, что в МХАТ и Главреперткоме знали о подготовке этой пьесы ещё летом.
В отличие от идеологически сомнительного Булгакова Арский был «пролетарским писателем» – революционер с 1904 года, член ВКП(б). Ему подобная «идеологическая диверсия» сошла бы с рук. Поэтому можно предположить (хотя подтвердить пока нереально), что переименование пьесы Булгакова было осуществлено администрацией МХАТ в превентивном порядке с оглядкой на эту пьесу.
Ирония судьбы. Пьеса Арского никогда не ставилась и даже в биографической справке на орденоносного поэта, дожившего до преклонных лет, она не упоминается. В декабре 1928 года он был одним из подписантов
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
