акулу поймала?!
Выставляю ногу вперёд на балку, но не ожидаю, что она такая скользкая. Подошва проходится по льду, я пытаюсь удержать равновесие, выставив руки по сторонам, но у меня не получается, поэтому я благополучно лечу задом в прорубь, задев при этом ногой банку с червями так, что, пролетев по воздуху, она приземляется мне на грудь.
— Ааааааа! — не знаю от чего больше ору. От того, что задницу колет ледяная вода или от того, что по груди ползают мерзкие черви. — Червяки! Холодно!
Визжу, стряхивая с себя ползучих гадов, и пытаясь выбраться из прорубя, что сделать трудно, так как сапоги ужасно тяжёлые. Благо проруби здесь узкие и неглубоко. Кое-как переворачиваюсь, и когда удаётся выбраться, я локтем ударяюсь о ведро с рыбой, она вываливается мне на лицо и грудь в дополнение к червякам.
Девочки что-то орут, но я не разбираю. Кажется, зовут Мишу. А мне разрыдаться хочет, ведь я до сих пор чувствую мерзкое ползание у себя на шее, дергаюсь как паралитик, сшибая дергающуюся ещё живую рыбу и стряхивая червяков.
— Мда, Марья Алексевна… — полотно закатного неба вдруг перекрывает Мишино лицо. Он качает головой и снимает с меня рыбу и червей. — Ты задницей что ли пыталась рыбачить? Конечно, попа у тебя аппетитная, но мне кажется, что она больше по медведям, чем по рыбе, — усмехается, помогая мне подняться.
— Я же сказала, что не люблю рыбалку! Господи, я вся воняю и по мне ползают червяки! И мне ужасно холодно! — хнычу, пританцовывая на месте.
— Так, девочки, собираем ведра и удочки, и бегом в дом, — командует Миша.
— Хххооолодно, — когда количество адреналина в крови снижается, мои зубы начинают отбивать чечетку.
— Бегом в дом, Марья Алексевна. Надо срочно всё мокрое себя снять, — Бурый быстро стягивает с себя фуфайку и накидывет на меня, после чего прижимает к себе.
— Нннее об…обнимай… Я ввв…оняю… — пытаюсь его оттолкнуть, но в ответ Миша лишь сильнее прижимает меня к груди.
— Переживу. Ты мне и вонючая нравишься, — его дыхание касается моей щеки, и тут же становится гораздо теплее.
Добравшись до дома, тут же бегу в душ и пытаюсь отчаянно смыть с себя рыбную вонь и отогреться.
Господи, ну только ты, Маша, так могла!
Абсолютно безопасное для рыбалки место и даже здесь я умудрилась в проруби искупаться, ведро с рыбой и банку с червями на себя уронить.
А ещё день назад сурово доказывала Кириллу, что уже взрослая!
Настроение мигом портится. Рыбный запах целиком с себя смыть не получается, и нацепив банный халат, я выхожу из ванной и возвращаюсь к Мише с девочками, которые в гостиной уже расселись за столом и уплетают пойманную рыбу.
— В трусы червяки не успели заползти? — оборачивается на меня Бурый, указывая на мою тарелку с едой.
Да уж. Что-то рыбу аж есть расхотелось…
— Очень смешно. Но если вас, Михаил Валерьевич, так сильно беспокоят мои трусы, то будьте спокойны, в них черви обнаружены не были.
Хотя мне до сих пор кажется, что они по мне ползают…
— Ты такая смешная, Маша! — заявляет Тася, заталкивая в рот очередной кусок жареной рыбы. — Надеюсь, ты с нами жить останешься.
Я аж куском рыбы давлюсь в этот момент и начинаю бурно кашлять.
— Что такое, Марья Алексевна? Всё-таки один червяк залез куда не следует? — усмехается Бурый, протянув мне стакан с водой.
Ага. Три червяка. Миша, Тася и Вася! Проделали подкоп к моему сердцу.
Глава 33
Закрываю книжку со сказкой и поправляю одеяло уснувшей Таси. Долго я ей читала. Вася гораздо быстрее уснула.
Вздохнув, поднимаюсь с постели, откладываю книжку на тумбу и приглушаю свет, после чего выхожу из комнаты, которую в домике мы выделили для девочек.
Фууу… Ну, когда же выветрится этот жуткая рыбная вонь?! Такое ощущение, что она мне даже в кожу въелась.
Машинально ёжусь от воспоминаний о том, как несколько часов назад по мне прыгала умирающая рыба и ползали червяки.
Чтоб я ещё раз поехала на чёртову рыба…
–Ааааа! — взвизгиваю и подпрыгиваю на месте, почувствовав, как в тёмном коридоре моей спины кто-то неожиданно касается, а когда я начинаю орать и брыкаться ещё и зажимает рот ладонью.
— Тихо ты, сумасшедшая, — тут же над ухом раздаётся Мишин голос, и я чувствую, как он прижимается грудью к моей спине — Девочек разбудишь. Что так вопишь?
— Ты… охренел что ли?! Я чуть копыта от страха не двинула, — шиплю на него, понизив голос.
Вместо ответа Бурый приспускает халат с моего плеча и целует, отчего мурашки расползаются по телу, а внизу живота закручивается тугой горячий узел.
— Миш, не надо… Я вся рыбой воняю… — передергиваю плечами, потому что мне самой некомфортно от того, что он сейчас чувствует не мой запах, а вонючий рыбный аромат.
Нет так я себе всё это представляла. Вот вообще не так…
— Ничего ты не воняешь.
— Нет, воняю! Пойдём лучше спать! — резко поворачиваюсь к нему лицом.
— Не пойдём. У меня другие планы на сегодняшний вечер и ночь.
— Да? И какие же? — тяжело сглатываю, потому что… ну, как-то не хотелось бы свою первую ночь с фактически мужчиной мечты провести, воняя рыбой.
— Сейчас узнаешь. Иди за мной, — Миша тянет меня к лестнице и через минуту мы оказываемся внизу, у входной двери.
— Куда мы? — выгибаю бровь, наблюдая за тем, как Бурый обувается. — Надеюсь, не в баню опять?
— Лучше. Давай, не стой как истукан. Сапоги напяливай и пошли.
Подозрительно покосившись на этого бородатого конспиратора, всё же сую голые ноги в сапоги.
— Полотенца! — выпаливаю, смотря как он хватает с полки, очевидно, заранее заготовленные полотенца и открывает дверь. — Так мы всё-таки снова идём в чёртову баню!
— Не совсем так. Это не просто баня. Это японская баня. Или фурако, как правильно говорится.
Да хоть хренако! Не хочу я туда идти, с меня впечатлений от рыбалки хватило по самые гланды.
Мы выходим из домика, где в нескольких метрах от нас стоит та самая овальная деревянная купель, с зажжёнными вокруг фонариками. Сейчас она наполнена водой и от неё исходит пар, который становится практически белоснежным из-за минусовой температуры на улице.
— Ты что, всё
