Марат теперь тем более будет мне мстить. А учитывая, что я его законная жена… — дальше не продолжаю. Голос срывается на новый плач.
— Я уверен, можно что-нибудь придумать, — Дима предпринимает попытку меня успокоить.
— Что? — спрашиваю сквозь слезы. — Он не даст мне развод и будет мстить до конца моих дней. Да он убьёт меня за такое! Я никак не защищена!
Падаю лбом на кухонный стол и захожусь в новом плаче. Уже не помогают ни валерьянка, ни горячий чай, ни осторожные поглаживания Сони. Тупик. Нет выхода.
— У тебя и у Марата есть аккаунт на госуслугах? — вдруг спрашивает Дима.
— Да, мы подавали заявление в загс через госуслуги, а что?
— Теперь подавай так же через госуслуги заявление на развод. Я взломаю аккаунт Керимова и подтвержу от него.
— В смысле? — недоуменно гляжу.
— Я могу взломать аккаунт Марата на госуслугах и подтвердить от него твоё заявление на развод.
Я все еще не понимаю, о чем он говорит.
— Дима — хакер, — поясняет Соня.
—- Не хакер, а просто разбираюсь в компьютерах, — поправляет ее.
— Я думала, ты снайпер в спецназе, — удивленно бормочу.
— Я поменял работу.
— Теперь Дима военный хакер, — вставляет Соня. Ей прямо не терпится называть его именно хакером.
Дима опускает на возлюбленную тяжёлый взгляд. Соня тут даже прикусывает язык, как будто выдала секрет.
— Что такое военный хакер?
Первый раз слышу такую профессию.
— Не важно, — Дима даёт понять, что не стоит развивать тему его работы. — Важно, что я могу тебе помочь избавиться от Керимова. Прямо сейчас заходи на свои госуслуги и подавай на развод. Далее мне нужно максимум подробностей о Марате: полное ФИО, дата рождения, электронная почта, номер телефона.
— А как ты взломаешь его аккаунт? — продолжаю недоумевать.
— Даша, просто доверься мне.
Я нахожусь в шоке. Такое, вообще, возможно? Нет, я, конечно, знаю, что мошенники взламывают и личные страницы в соцсетях, и почты, и даже личные кабинеты в банках, а потом воруют деньги. У меня самой неоднократно взламывали страницу в ВК. Но я не знакома лично ни с одним человеком, который умел бы это делать.
Мы проводим на кухне еще полчаса. Дима приносит ноутбук, и я подаю заявление на развод с Маратом. Далее Дима уносит компьютер и говорит, чтобы я больше ни о чем не беспокоилась. Надо будет только через месяц пойти в загс и забрать свидетельство о разводе.
Месяц — это очень много, неизвестно, что со мной будет за этот месяц. Но хотя бы так. Есть надежда на то, что я избавлюсь от Керимова.
Соня провожает меня в ванную и помогает снять свадебное платье. Оно расшито настоящим жемчугом. Надо его отодрать и сдать в ломбард. Хоть какие-то деньги будут на первое время.
Когда остаюсь в одном белье, взгляд Софьи с немым вопросом ожидаемо опускается на мой животик.
— Я беременна, — поясняю быстрее, чем она успевает спросить. — От Вити. Не смогла сделать аборт. Зашла в кабинет к врачу и осознала, что не могу это сделать. Понимала, что Марат не поверит, что ребенок от него. Понимала, что будет мучить и меня, и моего ребенка. Но не смогла аборт. Не знаю, что бы делала дальше. Возможно, отдала бы ребенка Витиной маме. Не знаю, у меня не было плана. И тем страшнее мне сейчас. Без работы, без денег, без жилья, еще и беременная, — голос снова срывается.
Тот день в компании Эммы Фридриховны был крайне странным. Сначала она зачем-то повезла меня на свидание с Витей. Потом в клинику, но не вошла со мной в кабинет к врачу. Когда я оказалась наедине с гинекологом, поняла, что он вообще не осведомлён ни обо мне, ни о том, что я должна сделать аборт. Он ожидал увидеть на моем месте рядовую пациентку с жалобами.
А я взяла и от нервов вывалила на него, что меня заставляют сделать аборт. Глаза врача расширились и стали, как пятирублевые монеты. Я провела у него в кабинете больше часа. Ждала, что в дверь начнут ломиться следующие по времени пациенты, но никого не было. А потом я вышла, Эмма Фридриховна спросила меня, как дела, а я ответила, что все в порядке. И… мы пошли обратно в машину. Немка не задавала больше вопросов, я тоже ничего у нее не спрашивала. Дома я слышала, как Эмма Фридриховна сказала отцу: «Дело сделано».
Позднее я поняла, что немка помогла мне. Не знаю, зачем ей это было нужно, какая причина. Мы с ней больше не говорили. Но… спасибо ей.
— Я тебя понимаю, — Софья крепко сжимает мою ладонь. — Однажды я тоже оказалась на улице без денег, без жилья и с грудным ребенком на руках.
— И как ты с этим справилась?
— Мне помог мой первый муж. Он, кстати, гинеколог. А тебе после перенесённого сегодня стресса не помешало бы показаться врачу.
Да, Соня права. Вот только я боюсь выходить на улицу.
— Мой бывший муж уехал работать в Израиль, — продолжает. — Но я попрошу его порекомендовать врача, который мог бы тебя завтра осмотреть.
— Мне страшно выходить на улицу, и у меня нет вещей. А мой паспорт остался у моей подруги, и я даже позвонить ей не могу, потому что не помню наизусть ее номер, а мой телефон остался в отеле.
— Это все мелочи. Организуем тебе и одежду, и связь с подругой. К врачу я тебя сама отвезу. И еще… — запинается.
— Что?
Соня как будто не решается сказать. Набирается смелости.
— Ты знаешь, как зовут судью по делу Вити?
— Да, какой-то Леонид Парфентьев.
Ее глаза тут же расширяются и загораются энтузиазмом.
— Леонид Парфентьев? Ты уверена?
— Да, друг Вити написал мне это имя, когда сказал, что судья избрал меру пресечения в виде заключения под стражу на два месяца. А что?
Софья молчит.
— Соня, в чем дело? — начинаю паниковать. — Какая разница, как зовут судью?
— Мой папа был судьей. И… Леонид Парфентьев — это однокурсник и близкий друг моего папы.
Глава 61. Гарантии безопасности
Следующим утром я просыпаюсь с ужасной простудой. Чего и следовало ожидать. Температура под 39, ангина. Лекарств для беременных
