Книга Джанан. Пленница тирана - Екатерина Орлова

Вернуться в гарем Заида – это как сесть в машину времени и снова оказаться там, откуда все начиналось. Те же запахи, журчание фонтанов на мужской половине и во внутреннем саду, щебет счастливых девушек гарема, которые вернулись раньше нас, шаги, гулко отдающиеся эхом по коридору. Только в этот раз мои вещи несут не в мою комнату, а в комнату Заида. Я замираю на входе в коридор, ведущий к его спальне, и оборачиваюсь, глядя на Тину.

– Почему сюда?

– Господин так распорядился.

Сжимаю челюсти и смотрю в конец коридора, где притаилась дверь в его святая святых, как будто она – это врата в ад, который поглотит меня, как только я переступлю порог. Если бы Заид хоть что-то сказал по дороге, у меня была бы возможность договориться с ним и попросить вернуть меня в старую комнату, но он молчал. Не сказал мне ни слова, кроме «Доброе утро» и «Джанан, ты поедешь со мной». Я тоже не имела желания общаться, только рассматривала украдкой, вздыхала и снова возвращала взгляд на дорогу. Инас с Тиной ехали с Валидом, так что возможностей поговорить у нас с Заидом было хоть отбавляй, но мы ими не воспользовались. Вздохнув, я иду в его комнату. Понимаю, что это часть его коварного плана – запереть меня с ним в четырех стенах, чтобы снова и снова напоминать, как хорошо нам было вместе, пока я не сдам свои позиции. Но я уже видела девушек, которые успели привести себя в порядок и собрались в большой комнате, чтобы, как раньше, обсуждать, кого господин позовет к себе первой.

В спальне Заида все осталось по-прежнему, как будто мы лишь уезжали в отпуск на пару недель, хотя на самом деле прошло гораздо больше времени. Присаживаюсь на кровати, утомленная долгой дорогой, и смотрю на то, как Тина раскладывает мои украшения по ящикам нового туалетного столика, которого здесь раньше не было. Вещи, которые я брала в лагерь и оставила там, или безнадежно испорчены, или утеряны. Те, которые мне одолжила Аруб, пока я жила в доме тети Хафизы, вернули назад. А больше у меня ничего нет.

До вечера я отдыхаю, а когда на город опускаются сумерки, выхожу во внутренний дворик. Сегодня здесь тихо, потому что девушки, осчастливленные возвращением к привычной жизни, не могут перестать болтать в большой комнате. Лутфия пообещала, что к занятиям они вернутся не раньше, чем через неделю, так что у них огромный запас времени, чтобы наговориться друг с другом.

Останавливаюсь на входе во внутренний дворик и прислоняюсь плечом к мраморной колонне. Любуюсь на фонтан. Оказывается, я успела соскучиться по этому месту, хоть оно и стало моей тюрьмой. Все же здесь я познала радость любви, несмотря на то, что являюсь пленницей страшного человека. Как бы хорошо я ни узнала Заида, все равно остается некая доля информации, которой я не владею. Наверняка слухи о его жестокости ходят не даром. Внезапно чувствую пинок в животе и накрываю рукой то место, куда сын ударил меня.

– Ну привет, сынок, – тихо говорю. – Я уже начала волноваться, что ты притих сегодня. – Еще пинок, и моя улыбка становится шире. – Теперь ты будешь толкаться, чтобы выработать дневную норму?

Я замираю, когда чувствую жар чужого тела позади себя, но не двигаюсь с места, потому что знаю, кто подошел. Большие руки Заида ложатся на мой живот, обнимая, и мое сердце замирает, а потом начинает грохотать так сильно, что боюсь, как бы Заид не услышал. Сын, видимо, почувствовав своего отца, сначала затихает, а потом два раза подряд бьет прямо в ладони Заида. Я слышу, как он выдыхает мне в шею, и даже могу со стопроцентной уверенностью сказать, что Заид улыбается.

– Ну наконец-то, – произносит он хриплым голосом прямо мне на ухо.

Ребенок снова затихает, но стоит Заиду нежно погладить мой живот, как я снова чувствую толчки. Заид негромко смеется, а у меня от этого звука по шее бегут мурашки, которые он тут же собирает губами. Мне хочется откинуть голову ему на плечо, блаженно прикрыть глаза и, улыбаясь, наслаждаться этими ощущениями. Представить себе, что в гареме никого нет, что мы одни в целом доме, и так будет впредь. Но негромкий смех девушек из общей комнаты возвращает меня в реальность. Борясь с желанием поругаться, потому что он не спросил моего мнения, и вообще отстоять свою поруганную честь, я прикусываю нижнюю губу и заставляю себя молчать. Потому что именно в эту секунду мне хочется притвориться, что он выполнил все мои желания, и вообще между нами не было ссоры.

– Он всегда такой активный? – спрашивает Заид, когда малыш снова толкается.

– Нет. Но он сегодня большую часть дня спал, а сейчас, видимо, проснулся.

– Мне не терпится встретиться с ним.

– Всему свое время.

– Согласен с тобой. – На этой его реплике мои брови сами собой подскакивают вверх. Это новая тактика – признавать мою правоту? Откровенно говоря, она работает, но Заид об этом не узнает. Он кладет голову на мое плечо, придвигаясь еще ближе. – Хочу переделать внутренний дворик, и мне нужен твой совет.

– Какой?

Мы разговариваем так тихо, что, кажется, если бы в метре от нас стоял человек, он бы не услышал ни слова.

– Что бы ты сама в нем изменила?

Я обвожу взглядом пространство.

– Не знаю, делай как считаешь нужным. Это ведь твой дом.

– Наш, Джанан. Это наш дом.

– Твой, Заид, я здесь не хозяйка.

– Теперь хозяйка.

Я замираю. Эти слова могут означать только одно…

– Что… ты имеешь в виду?

– С сегодняшнего дня ты моя жена.

Заид выпрямляется, берет меня за плечи и медленно разворачивает к себе лицом, заглядывая в мои расширившиеся от шока глаза.

– Но как? – выдавливаю из себя.

– Сегодня был зарегистрирован наш брак, подписан брачный контракт. Так что два часа назад ты официально стала моей женой, Джанан. Единственной. Все, как ты хотела.

– А ты?

Он молчит, всматриваясь в мои глаза.

– Кроме тебя мне никто не нужен.

– А все эти девушки? – я бы и хотела, чтобы мой голос звучал без обвинительных ноток, но иногда не могу с ним совладать и регулировать степень своей язвительности.