в моей плоти каналы, из которых ручьями лилась кровь.
Я сильный человек, как ты знаешь, Фрэнк, но в руках этого дьявола я был беспомощен, как ребенок. Как бы я ни старался, я не мог стряхнуть его, и мои максимальные усилия не смогли остановить его нечеловеческие удары и рывки.
Я вытащил свой нож, когда на меня напали в первый раз, и все, что я мог сделать, это пригнуть голову, чтобы защитить горло, и время от времени делать бесполезные взмахи топором.
Вскоре я начал слабеть от потери крови.
Я смутно задавался вопросом, что стало с Али, и едва слышным голосом позвал его на помощь.
Как только я это сделал, моя голова рывком откинулась назад, и острые когти вонзились мне в горло.
Смерть в ужасном виде была очень близка ко мне, когда ободряющий крик Али достиг моих ушей, и я почувствовал, прежде чем он услышал, быстрые удары, обрушивающиеся на спину моего нападавшего.
Давление на мое горло ослабло, ужасные руки* упали с моих плеч, и я был свободен, я упал на стол, задыхаясь, но все еще сознавая, что рядом со мной происходит еще одна борьба и что Али, возможно, нужна помощь, как и мне до этого.
Взяв себя в руки, я повернулся, чтобы сделать вдох, поскольку я живой человек, Фрэнк, я обнаружил, что лежу прямо на мумии, которую мы откапали!
Невозможно было ошибиться в этом коренастом, уверенном лице или в этих чертах, теперь искаженных яростью и более ужасных, чем когда-либо.
Только что оно было лицом ко мне, делая короткие, свирепые наскоки на Али, который с ножом в руке уклонялся от атак с удивительной ловкостью, вонзая лезвие в существо при каждой его попытке дотянуться до него.
Оцепенев от ужаса и не в силах пошевелиться, я наблюдал за боем, пока Али, избегая яростного броска, не поскользнулся и, прежде чем смог прийти в себя, оказался в лапах монстра.
Одной длинной рукой он прижал карлика к груди, а свободная рука уже была у его горла, прежде чем ко мне вернулась способность двигаться.
Затем, пошатываясь, я шагнул вперед, поднял тяжелый топор и, собрав всю свою силу, обрушил его прямо на макушку уродливой головы.
Я услышал грохот и увидел, как лезвие пронзило череп до шеи, а потом я потерял сознание.
Следующее, что я помню, это то, что я лежал на куче ковров, а Али был занят тем, что латал меня. Его лекарства и лечение были настолько сильны, что через некоторое время я был на ногах почти таким же сильным, как всегда, и чувствовал лишь незначительную боль от своих ран.
"Где мумия?" – был мой первый вопрос.
"Я убил эту проклятую штуку, и мои люди сейчас сжигают ее", – ответил Али.
"Ты и я, этой ночью, – продолжал он, – избавили мир от двух монстров. Зачем шейх вложил в это дело жизнь, я не знаю. Он обладал странными способностями. Он знал, что эта гробница существует, и что в ней находится тело того, кто много веков назад был великим жрецом и могущественным магом. Он знал, что вместе со священником были похоронены его самые глубокие секреты – те, с помощью которых он управлял стихиями и даже самой жизнью.
"Более того, он знал, какими разными способами священник сохранял свое подобное трансу существование на протяжении всех этих столетий и изобрел формулу, с помощью которой жизнь могла быть возвращена в тело."
"Многие из своих тайн он узнал через меня различными нечестивыми методами, свидетелем одного из которых вы были, но его вмешательство в запретные вещи было мне ненавистно, и я часто отказывался помогать ему, пока не был избит до покорности."
"Шейх знал, что секреты священника хранились в бронзовом ларце, и это, как полагают, было в ящике с телом. В предмете под головой священника, как он был уверен, и увидел предмет своих поисков, и когда он обнаружил, что это не что иное, как кусок дерева, он обезумел от ярости и разочарования. Тогда он знал, что шкатулка должна находиться в вашем распоряжении, и ваш отказ отдать ее ему не уменьшил его гнева. Он действительно был в такой ярости, что жестоко избил меня и поклялся, что получит шкатулку, даже если ему придется убить вас всех."
"Тогда я поклялся, что убью его за то, что он оскорбил меня."
"Ночью было совершено чудо, которое выпустило на свободу злого духа, чьим первым действием было убить вашего охранника и принести шейху шкатулку."
"Этой ночью он открыл бы ее и раскрыл свои тайны шейху, который, однажды овладев ими, сделал бы другого своим рабом, иначе он лишил бы его жизни навсегда.
"Вот шкатулка, – продолжал Али, протягивая мне то, что я до сих пор считал куском бронзы. – Возьми ее, но никогда не мечтай заглянуть внутрь. Содержимое сделало бы того, кто способен хранить и использовать это, самым могущественным из всех сотворенных существ, но горе тому, кто будет обращаться с этим или даже пытаться открыть шкатулку без надлежащих знаний. Это знание теперь утеряно навсегда, и я бы похоронил нечестивую вещь там, где ее никто никогда не найдет, если бы не был уверен, что с тобой она будет в безопасности."
"Возьми также это в знак моего уважения и в качестве небольшой компенсации за спасение моей жизни", – и он вложил мне в руку великолепный ятаган в ножнах, покрытый змеиной кожей.
"Шейх, – продолжал он, игнорируя мои возражения против получения столь ценного подарка, – утверждал, что он мой отец. Он солгал, но поскольку мое племя признало меня его сыном, я стану его преемником, и все его имущество будет моим."
Тут я попытался вернуть ему бриллианты, оставленные шейхом в качестве залога, но Али отказался от них, сказав, что, поскольку шейх нарушил свое соглашение, драгоценности по праву принадлежат мне.
Что касается смерти шейха, то, по его словам, это было объяснено его народу как результат попытки араба убить меня, и поскольку он был жестоким правителем, его смерть вызвала скорее радость, чем горе.
Тело шейха уже готовили к транспортировки, и через несколько часов, как объяснил юноша, они отправятся домой.
Однако, где находился его дом или как добраться до него, Али упрямо отказывался сказать мне, и с того момента, как я отъехал от входа его палатки, где он неподвижно стоял, наблюдая за мной, пока не скрылся из виду, я никогда не видел и не слышал об этом спасителе моей жизни.
У меня не
