словами. Да побольнее! Это же так просто, ударить правдой, которую я же вам и дал. Да! Да, чёрт возьми! Окрыляющая родит здоровых наследников! Да, такие дети станут сильными драконами! И? И что?! Это так плохо?!
— Плохо, что только это да крылья интересуют вас в этой самой Окрыляющей. У вас даже нормального названия для таких как я не нашлось. Женщина, дающая крылья! Всё! А что у неё в душе, чем она дышит, за что молится? А это уже неинтересно! Зачем такие детали, когда речь идёт о небе и наследниках!
Дракон схватился за голову, взъерошив и без того всклокоченные волосы.
— Вот как? Как можно было так извратить мои слова? Я говорил вам о том, что драконы любят только однажды! Говорил об уважении, которым окружит свою жену любой нормальный дракон! Говорил он небе, в конце концов, и радости полёта вдвоём! Но нет! Вы услышали только то, что хотели услышать! У вас, что, совсем нет сердца?!
— Нет сердца?! — обозлилась я. Каждое слово дракона било прямо в душу, разрывая и без того мятущиеся мысли в клочки. — Это у вас его нет! Не вы ли, рассказывая мне об уважении, которым собираетесь окружить свою жену, признали, что никогда не будете её любить?! О какой семье тогда может идти речь? Семья, заведомо построенная на лжи?! Не смешите меня!
— Я знал, что любовь мне не доступна! Поэтому так и сказал!
— О, какие страсти. Теперь время для слезливых историй? Что там будет? Ваша возлюбленная скоропостижно скончалась, не дойдя до алтаря?
— Черт бы побрал ваш ядовитый язык! — взорвался дракон. — Моя возлюбленная сидит напротив меня и издевается!
Очередная колкость застряла у меня в горле. Нет… Я, конечно, думала об этом, подозревала, особенно вспоминая те слова о небе. Но услышать это вот так, в лоб, да ещё злым, нервным тоном, оказалась не готова.
Дракон тоже как то разом растерял весь запал. Он уронил голову на руки, запустив пальцы в волосы, и упорно смотрел в пол.
— Простите меня, — глухо проговорил он наконец. — Я не должен был кричать на вас. Но я действительно люблю вас.
— Слишком уж быстро вас посетило это светлое чувство, — холодно качнула головой я. — да и причин для его возникновения я как-то не наблюдаю. Ещё вчера вы требовали у меня Окрыляющую и готовы были на ней жениться, пусть и без любви. А сегодня…
— А сегодня ничего не изменилось, — Розье выпрямился и прямо посмотрел мне в глаза. — Я люблю вас так же, как вчера и раньше и до того. Разве у любви бывают причины? Но если вам они нужны — извольте. Не знаю, когда полюбил вас. Я гнал коня к вашим границам, желая одёрнуть зарвавшуюся жадную девку. А вы спасли мне жизнь. Я стоял перед вами в вашем замке, утверждая, что ничего не помню. Но вы не только не попытались воспользоваться моим мнимым бессилием, вы ещё и рассказали мне правду о наших конфликтах. Каждый день, разговаривая с вами, наблюдая из окна за тем, как вы общаетесь со слугами и воинами, братом и поселянами, я всё яснее понимал, что жадная девка существует только в моём воображении. А на самом деле баронесса Бельфор искренняя и заботливая госпожа, прекрасная порядочная женщина… Красавица, в конце концов, ведь я даже об этом не знал, пока не встретил вас на том приёме у Руллонов.
— Сколько комплиментов. И всё же всех этих достоинств не хватило, чтобы вы признались в своих чувствах мне, а не искали мифическую Окрыляющую среди моих служанок. Зато теперь, когда вы узнали, кто я, слова прямо льются рекой. Согласитесь, я имею право на некоторое недоверие.
— Вы имеете право на что угодно, — невесело усмехнулся он. — Вы же свободный человек. Прошу вас, выслушайте меня. Не поиск Окрыляющей запечатал мне губы. Точнее, не только он. Я дракон. Бескрылый дракон. Если бы вы ответили мне взаимностью, то я таким бы и остался. Навсегда забыть про небо… Вы не магичка, да и будь это даже и так, вы бы всё равно не потерпели рядом со своим мужем вторую женщину.
— Где-то глубоко в душе я вас понимаю. Небо манит… — я заставила себя улыбнуться. — И вы выбрали его.
— Пожалел об этом на следующий же день. Я не лгу, клянусь вам. Я думал, что умру, ведь я знал, что к руднику поехала только одна женщина, и это вы, значит, Окрыляющей рядом не окажется, чтобы вторично спасти мою бестолковую жизнь. Я держал вас в объятьях и понимал: вот оно, счастье. Счастье, которое стоит неба!
— Тогда вы еще не знали, что Окрыляющая — это я? — со смесью страха и надежды переспросила я.
— Нет! Откуда?! — он подался вперёд, беря меня за руки. — Аниселла, клянусь вам, я понял, кто вы, только очнувшись на этой проклятой телеге!
— Почему проклятой? — деланно возмутилась я, пытаясь оттянуть ответ. — Очень хорошие телеги, между прочим!
— Пока я там валялся, то отбил себе все бока, — уже с намёком на улыбку признался Розье. — Я лучше поймаю спиной ещё один арбалетный болт, чем прокачусь таким образом снова.
— Осторожнее с желаниями, — усмехнулась я. — От телег, в отличие от болтов, не умирают.
— А от болтов вы меня вылечите, в отличие от синяков.
— Нахал! — рассмеялась я.
— Я люблю вас, Аниселла. И если для этого надо быть нахалом, то я им буду.
— Вот этого точно не надо!
Мы перекидывались шутливыми замечаниями несколько минут. И я вдруг поняла, что так легко и спокойно мне уже давно не было.
— Вы так и не сказали, как вас зовут, шевалье, — проговорила я, вдоволь насмеявшись.
— Лео, Аниселла. Меня зовут Лео, — отозвался он, поднося к губам мою руку.
Нежный, почти невесомый поцелуй я узнала мгновенно. Именно его я почувствовала там, на холме, перед штурмом рудника. Тогда я гадала, не привиделось ли мне. Но сейчас мужчина не спешил выпускать мою ладонь, медленно обрисовывая кончиком пальца каждую линию.
— Мне стоило догадаться, что так просто вы не успокоитесь! — недовольный окрик заставил подскочить нас обоих.
Покраснев, как застигнутая за первым поцелуем девчонка, я выдернула руку и ненатурально улыбнулась:
— Энрико!
