не время.
Он следит за каждым моим движением, пока я надеваю шелковый с кружевом бюстгальтер, затем облегающие черные брюки и идеально сидящий блейзер, который демонстрирует приличное количество бюстгальтера под ним.
— Черт. У меня нет ни единого шанса обойтись без стояка, когда ты так выглядишь.
Довольная ухмылка появляется в уголках моих губ, прежде чем я сажусь перед туалетным столиком, быстро собираю волосы в беспорядочный, но стильный пучок и накладываю макияж, дополненный кроваво-красной помадой.
— Как я выгляжу? — Я спрашиваю, стоя перед ним, готовая пойти и разобраться со своим врагом из первых рук.
— Как будто моя лучшая гребаная фантазия воплотилась в жизнь. Моя жена — чертовски крутая задница.
— Ну, очевидно. Обувь? — Я спрашиваю, не видя ничего с одеждой.
— Я подумал, что ты, вероятно, кастрируешь меня ими, если я куплю тебе каблуки.
— Мудро.
— Хватай свои ботинки, детка, и давай покончим с этим навсегда. Затем, — он делает шаг ко мне, — ты можешь провести время на коленях для меня до восхода солнца. Точно так, как ты себе представляешь. — Он сжимает мой подбородок между указательным и большим пальцами и удерживает мой взгляд. — Чертовски люблю тебя, Эм.
— Я тоже тебя люблю. Но твой член больше.
— Осторожнее, детка. Или я не дам тебе эту информацию и просто проведу ночь внутри тебя.
— Громкие слова, босс. А теперь пошли.
Я бросаю взгляд на открытое окно, я знаю, что он вошел через него, но передумываю. Лестница и входная дверь кажутся гораздо лучшим вариантом.
Я не ожидала, что в машине Тео будет кто-то еще, поэтому, когда после того, как я открываю дверь, до меня доносятся голоса, я вздрагиваю.
— Мы думали, он передумал и вместо этого лег с тобой в постель, — смеется Себ. — Я знаю, что сделал бы это.
Пощечина Стеллы разносится по всей машине. — Она твоя кузина, ты, больной ублюдок, — шипит она.
— С тобой, принцесса. Я хотел лечь с тобой в постель.
Я поднимаю взгляд к зеркалу как раз вовремя, чтобы увидеть, как его глаза закатываются.
— Так чему же я обязана этим удовольствием? — Я спрашиваю их, прежде чем они начинают драться или трахаться, и Тео садится на водительское сиденье.
— Ты думаешь, мы собирались позволить тебе сделать это одной, кузина? Нет, мы вместе вляпались в это дерьмо.
Все мое тело светится, зная, что они со мной.
— Спасибо, — выдыхаю я, продолжая смотреть Себу в глаза в зеркале.
— Тео рассказал тебе о своем плане? — Я спрашиваю.
— Конечно. Мы следуем вашему примеру и здесь только для эмоциональной поддержки и неуместных шуток.
— Ценю.
Хотя я, возможно, и не знала, что сегодняшняя ночь станет той самой, мы с Тео подробно поговорили во время наших ночных звонков на этой неделе о том, чего я хотела бы добиться, когда они все-таки найдут его.
Как я и ожидала, Тео был полностью за то, чтобы приставить пистолет к его голове. И в начале всего этого я не могу сказать, что была категорически против этой идеи. Может, он и мой дедушка, но он причинил боль слишком многим дорогим мне людям, чтобы я придавала большое значение сохранению его жизни.
Но по мере того, как всплывало каждое новое преступление вместе со всеми уликами, которые папа и Круз каким-то образом сливали за последние несколько дней, мне приходило в голову, что смерть была бы легким выходом.
Он провел свою жизнь, играя с судьбами других.
Пришло время потерять весь этот контроль и, наконец, заплатить за свои преступления. Правильным способом.
— Где он? — Спрашиваю я, когда Тео направляется на другой конец города.
Себ стонет от этого вопроса, что вызывает у меня еще большее любопытство.
— Он с итальянцами, — признается Тео.
— Что? — Я ахаю.
— Очевидно, что он еще не обманул их, и я не могу сказать, что удивлен, что они готовы защищать его — сильно, я бы добавил — за небольшую информацию о нас. Итальянцы уже некоторое время готовились к тому, чтобы сделать свой ход. Они думают, что мы за ними не наблюдаем. А еще они тупые ублюдки.
— Верно, так что…
— Они держат его в неохраняемом многоквартирном доме. Мы можем просто войти. — Тео засовывает руку в карман куртки. — У меня даже есть ключ, — с гордостью говорит он, держа его между нами.
— Как, черт возьми…
— Дело не в том, что ты знаешь, а в том, кого ты знаешь, кузина. И мы, черт возьми, знаем их всех, — объявляет Себ, потирая руки.
— Верно. Что ж… — Я замолкаю, на самом деле не зная, что сказать на все это.
Как только мы подъезжаем, мы с Тео выходим из машины, оставляя двух других позади. Они даже не пытаются убедить меня позволить им присоединиться, за что я благодарна, потому что, хотя я могу выглядеть уверенной в том, что собираюсь сделать, внутри я дрожу как осиновый лист.
Рука Тео прижимается к моей пояснице, прежде чем мы подходим к главному входу.
— Ты уверена в этом? — спрашивает он, его глаза изучают мои.
— Да. Это правильный поступок.
— Ты не обязана встречаться с ним лицом к лицу, если не хочешь. Мы можем просто посидеть здесь и понаблюдать, как все разыгрывается. — Я мягко улыбаюсь ему, понимая, почему он, возможно, хочет дать мне выход. Но я приняла свое решение и буду его придерживаться. Иначе я пожалею об этом, и я никогда не хочу жить с этими мыслями.
— Я знаю. Но мне нужно это сделать.
— Вполне справедливо. Тогда возьми это. — Он тянется за спину и вытаскивает пистолет из-за спины.
Я хмурюсь, уставившись на оружие, которое он протягивает мне.
— Разве это разумно?
— Доверься мне, — настаивает он. — Мне нужно знать, что ты сможешь защитить себя, если что-то пойдет не так.
— Это не пройдет…
— На всякий случай, — говорит он, вкладывая пистолет мне в ладонь.
— Хорошо. — У меня было достаточно уроков с Крузом, чтобы знать, как с этим обращаться, и Тео это явно знает, потому что он даже не дрогнул, дав мне смертоносное оружие.
Я засовываю эту штуковину за пояс, и, кивнув Тео, мы направляемся к зданию, мой желудок скручивается в узел, а сердце колотится в груди, как дикий зверь.
Мы останавливаемся возле квартиры, и Тео смотрит на часы. — У нас есть три минуты.
— Все, что мне нужно, — подтверждаю я, когда он снова вытаскивает ключ и вставляет его в замок.
В ту секунду, когда дверь открывается, мне приходится бороться с тем, чтобы не закашляться от резкого запаха, который бьет мне прямо в лицо.
— Господи, — ворчу я.
— Это
