на этот раз они будут большими.
По замыслу мстителя, Геродот с Херилом заранее подкопают несколько валунов на гребне. Геродот сразу вернется в Галикарнас, чтобы подготовить семью к побегу. Херил заночует в горах, а с рассветом начнет следить за дорогой. Как только бига Лигдамида поравняется с засадой, он устроит камнепад.
Вряд ли получится разбить бигу. Наемники из эскорта полезут в горы, чтобы выяснить, кто и зачем спустил лавину. Херил должен к этому времени скрыться.
— Столкнул — и сразу беги, — учил Паниасид саммеота. — Не смотри вниз, не теряй время. Твоя задача — создать затор на дороге. Остальное — мое дело.
Он решил, что в возникшей неразберихе сможет легко подобраться к тирану и убить его кинжалом. Теперь Лигдамид знает нового казначея в лицо, а значит, тревогу поднимать не станет.
Мститель будет рядом — среди музыкантов, которые должны принять участие в мусическом агоне на второй день праздника. Кинжал можно спрятать в сумке вместе с принадлежностями для кифары: бронзовым плектром, запасной самшитовой планкой, обрезками бычьей шкуры, мотками бараньих кишок.
То, что покушение состоится за пределами Галикарнаса, еще и лучше — у семьи будет достаточно времени на побег. Геродот лишний раз проверит схрон.
Обсудив детали, заговорщики отправились спать…
С утра женщины начали готовиться к жизни в пещере. Евтерпа и Дрио собирали одежду в большой сундук, паковали по мешкам посуду. Лике, Геродот и Формион занялись телегой.
Паниасиду снова пришлось идти в порт к трапезитам — семье точно понадобятся деньги. Иола с Феодором отправились на рынок за новыми запасами.
Первым делом приценились к сушеному винограду и смоквам. Добавили в корзину орехов. В овощном ряду выбрали капусту, лук, чечевицу, бобы.
Потом настала очередь масла, уксуса, меда. Еще купили мешок муки и мешок соли. Оплатив покупки, наняли двух крепких носильщиков с тележкой.
Пока Иола отсчитывала задаток, Феодор засмотрелся на обезьянку, сидевшую на руке дрессировщика.
— Да ты уже здоров! — Менон неожиданно положил руку ему на плечо. — Тебе понравился мой подарок?
Феодор смущенно поблагодарил.
Потом добавил:
— Сегодня мы купили только вяленых.
— Зачем, когда есть свежие? — удивился гиппарх.
— Нам в дорогу… — начал было Феодор, но Иола успела его прервать.
Закрыв собой племянника, недовольно посмотрела на Менона. Вечно возникает ниоткуда, лезет с разговорами. Какое ему дело?
— Пойдем, нам еще сыра надо купить. — Она подтолкнула Феодора вперед.
Менон задумчиво смотрел им вслед.
"В дорогу, значит…" — недоумевал он.
Что-то здесь не вязалось: куда и зачем. Не собираются же они всей семьей сопровождать Паниасида в Приену. Но все встает на свои места, если семья готовится скрыться из Галикарнаса. Неужели казначей все-таки решился на покушение.
Догадка все больше казалась обоснованной. Ох, неспроста приживалка Иолы пыталась тайно пронести в дом Лигдамида оружие. Ведь как раз в этот день Паниасид с ним встречался.
Эсимнету повезло, что наемник… как его — Гринн, что ли, — …проявил бдительность. Паниасиду тоже повезло: никто в доме Лигдамида не знал, откуда в Галикарнасе взялась дочь архонта Хоры.
"Нет, Паниасид, я не дам тебе провалить задание. Если ты не передашь Лигдамиду предложение Кимона, то это сделаю я". — гиппарх решительно зашагал к улице Изготовителей ларей…
Двадцатого пианепсиона мститель встал до восхода солнца. На востоке сиял ярко-красный Сириус. Ночной ветер трепал верхушки олив. Со стороны Салмакиды доносился тоскливый крик совы.
Он замер в перистиле, наслаждаясь утренней свежестью. Иола молча встала рядом.
Потом обвила шею мужа руками, посмотрела в глаза:
— Не отпущу.
Паниасид закрыл ее рот поцелуем.
Неловко утешил:
— Все будет хорошо.
Тесно прижавшись, она пальцами взъерошила ему волосы на затылке…
Ласки пришлось закончить, чтобы не опоздать к месту сбора. Попрощавшись с семьей, Паниасид повесил кифару на плечо. Затем подхватил дорожный мешок.
Возле дома Лигдамида царило оживление. Музыканты обсуждали предстоящий агон, попутно проверяя инструменты. Авлетисты продували рог или меняли язычок мундштука. Лиристы подбирали плектр.
Кифаристы подтягивали ремень кифары по росту, после чего укладывали тяжелый инструмент на повозку. Ударники от скуки выбивали ритм на тимпане.
Вскоре процессия двинулась к Миндским воротам. Колонну возглавляла конница наемников: фессалийцев, педасийцев, кикладских пиратов. Первым на караковом фригийском жеребце ехал гиппарх.
За всадниками следовала повозка с раскрашенной статуей Посейдона. Рядом с богом морей стояли идолы его спутников: Афродиты, Эвмолпа и Амфитриты. Сзади понуро брела украшенная лентами жертвенная лошадь.
Бига эсимнета находилась в середине колонны. С вершины длинного шеста свисал вымпел, на котором золотом был вышит зороастрийский фаравахар — символ царской власти. Ниже крепился флаг с изображением Триопийского святилища — символа Карии.
Строй замыкала толпа музыкантов. Галикарнасцы вышагивали по вымостке под бренчанье кимвалов и трели сиринг. Многие держали шесты с венками, цветочными гирляндами и бутафорскими бычьими черепами-букраниями. Старшины гильдий несли статуэтки богов — покровителей своего ремесла.
Паниасиду вручили насаженный на шест букраний. Отказаться нельзя — святотатство. Он выбился в первые ряды, чтобы находиться как можно ближе к биге Лигдамида. Ему даже было видно, как эсимнет время от времени высовывает руку, чтобы подозвать раба-водоноса.
Ремень от дорожного мешка натирал плечо, но мститель терпел — просто перекидывал его на другую сторону. Он старался не терять времени даром, воображая, как выхватит фасганон и в несколько прыжков одолеет расстояние до биги.
Когда прошли развилку с дорогой к Иасийскому заливу, Паниасид начал внимательно следить за придорожными гермами. По его подсчетам, колонна должна скоро прибыть на место.
Геродот сказал, что засада приготовлена на расстоянии парасанга от Галикарнаса, сразу за каменоломнями. Прежде чем показалась гора Сандаракургий, музыканты почувствовали зловоние сандарака[54].
"Подержи".
Передав букраний соседу, Паниасид начал на ходу рыться в мешке. Достал тыкву-горлянку, напился. Потом положил ее обратно и незаметно для окружающих вытащил фасганон, сунул его под гиматий.
Слева высились поросшие маквисом холмы. Пологие у самой дороги склоны переходили в отвесные голые скалы с редкой порослью в расщелинах.
Внезапно послышался треск. С гребня вниз покатились валуны в туче пыли. Через несколько секунд лавина неслась по склону, собирая по пути камни и ломая кусты.
Кто-то заорал: "Камнепад!"
"Началось!" — молнией пронеслось в голове Паниасида.
Люди заметались. Одни бросились в сторону. Другие пытались укрыться за обозными телегами. Всадники в голове колонны рассыпались по обочине.
Возничий биги резко натянул вожжи. Оба коня испуганно топтались на месте, скосив глаза в сторону шума. Лигдамид не показывался — он либо оцепенел от страха, либо надеялся, что лавина пройдет стороной.
Паниасид был уже рядом с повозкой. Отбросив букраний, мститель выхватил кинжал из ножен, а затем вскочил на спицу колеса. Оставалось
