несколько раз навещал этого моего дядю. На вид он, говорят, несколько угрюм, но
поверьте, он доблестный рыцарь и добрый христианин. Уверен, он всегда помнит о
Шампани и обязательно поможет вам. Он, пожалуй, единственный на пути, кому вы
сможете рассказать суть нашего дела с вызволением пленника. Я передам Этьену де
Блуа одну ценную фамильную реликвию, вот этот перстень, по которому он узнает
своих. А еще, разумеется, я передам дяде через вас письмо. — Юный граф снял с
левой руки и отдал Гуго массивное золотое кольцо с красным камнем и полустертым
девизом на латыни, выгравированным по ободку: «Господь за Блуа», потом спросил:
—Есть другие вопросы, шевалье?
—Нет, монсеньер.
—Тогда это все. Дальнейшие указания вам даст Андре де Монбар.
Напоследок граф протянул де Пейну большую дорожную сумку из воловьей
кожи, в которой оказался тяжелый мешочек с золотом, список с именами воинов и,
четко нарисованная на листе пергамента карта со схемой предполагаемого маршрута.
Еще там были письма от Гуго Шампанского и от аббата Мори к Арагонскому королю,
к кастеляну Шалона, к графу Лиона, к епископам Вьенскому и Вивьенскому, к графу
Тулузскому и к некоторым другим епископам и сеньорам южных областей, через
которые отряду предстояло проезжать. Затем граф приказал капитану городской
стражи де Монбару провести де Пейна в склады и арсеналы Сторожевого замка и
выдать все необходимое для похода: продовольствие, снаряжение и оружие.
Из трапезной графа Гуго де Пейн вышел вместе с Андре де Монбаром. По дороге
друзья решили отметить назначение де Пейна в знакомом трактире «Жирный гусь».
—Поздравляю с назначением! Ты теперь тоже вроде, как капитан. — Сказал де
Монбар, поднимая оловянную кружку с добрым вином.
—Не с чем, наверное, меня поздравлять, дружище. Не думаю даже, что вернусь
обратно. Дело, похоже, безнадежное. И зачем только граф понапрасну рискует своими
людьми ради освобождения какого-то еврея? Ведь шансов на его спасение нет почти
никаких.
—Наш граф еще слишком молод, и им очень легко управлять.
—Это ты к чему?
—Думаю, что за всем этим стоит не сам граф, а аббат Мори и его люди, и они не
так уж просты. Мне кажется, что настоящие цели экспедиции могут быть какими-то
иными, а спасение еврея лишь повод.
—Почему ты так считаешь?
—Ты лучше скажи сначала, что ты думаешь о рыцарях аббата Мори.
—О каких рыцарях? — Не понял де Пейн.
—Неужели ты не видел трех бритоголовых загорелых детин в белых одеждах с
мечами и шпорами?
—Уж не Аршамба де как-то там зовут одного из них?
—Точно. Одного зовут Аршамба из неизвестного места, второго — Россаль, а
третьего — Гондемар. Странные они. Не шумят, не пьют, не ходят к женщинам и не
задираются. Монахи, одним словом, а не рыцари. Никогда прежде таких не видел, и
веришь, я ведь провел собственное расследование смерти Бертрана де Бовуар. И
знаешь, что выяснилось? Все стражники башни от чего-то заснули в тот вечер на
своих постах, а один из них разговаривал перед этим с неким монахом, нездешнего
вида, который пришел в башню по поручению аббата Мори узнать, не нуждается ли
кто-нибудь из арестантов в исповеди. Этот «монах», по-видимому, усыпил охрану и
убил Бертрана каким-то неведомым способом. Когда я тайно показал стражнику для
опознания людей аббата, стражник узнал одного из них, по имени Гондемар. Конечно,
я никому не сказал об этом, ведь аббат и его люди убрали Бертрана, сильно опасаясь
за твою жизнь, дружище.
—Неужели аббат Мори и его люди могли поступить так бесчестно? — Изумился
де Пейн.
—Ты удивляешь меня, Гугон. А разве честен был граф Стефан, назначив тебе
судебный поединок с этим негодяем? — Спросил Андре.
—Да, но… — начал было возражать де Пейн и осекся, поняв, что и возразить
нечего. Пожалуй, неожиданная смерть Бертрана де Бовуар явилась для него
единственным шансом выжить самому.
—Так вот, мне кажется, что они из тайного ордена, и сам аббат Мори тоже. —
Продолжал Андре.
—Что еще за тайный орден?
—Ты никогда не задумывался, откуда вообще пошло рыцарство? Ведь у римлян
рыцарей не было, — сказал де Монбар.
—У них были всадники. — Пожал плечами Гуго.
—Да, всадники, но не рыцари. Всадник — он просто воин на лошади, а рыцарь,
прежде всего, человек чести. И рыцари, конечно, появились позже. — Уточнил Андре.
—И когда же ты думаешь, они появились? — Спросил де Пейн.
—Знаешь, я много думал над этим. И, судя по всему, легенды про короля Артура
и его круглый стол не врут. Похоже, король Артур и был самым первым рыцарем,
готовым не просто воевать, а защищать слабых и сражаться во имя справедливости
Божьей.
—Но кто же тогда посвятил его в рыцари? — Задал вопрос де Пейн.
—Я часто слышал от старых инвалидов, что когда-то существовал некий
таинственный орден, от которого и пошло все рыцарство. Говорят, что Мерлин, тот
самый волшебник, который духовно руководил королем Артуром, был из
таинственного древнего ордена воинов-монахов. Он то и посвятил Артура в
рыцарский сан.
—Может быть и так, друг. Но раз орден из которого, как ты говоришь, пришел
Мерлин, существовал и раньше, то, значит, и само рыцарство началось до короля
Артура.
—Я думаю, что рыцарство возникло от сотворения мира вместе с самой
справедливостью. Кто-то же должен был постоянно противостоять силам зла. Но мне
кажется, что сначала рыцарями были небесные воители, вроде архангела Михаила, а
затем их дело продолжала уже на земле некая могущественная тайная братия, близкая
к Господу и сокрытая от мирян. Из этой братии и пришел к королю Артуру его
наставник Мерлин. Он посвятил в рыцари короля Артура, и с тех пор рыцарство стало
