– Горничная мисс Россмара передала тебе записку для меня. От мисс Россмара, полагаю?
– Дай мне лампу. – Сейбер схватил с комода письмо.
Биген зажег лампу и встал рядом, тяжко вздыхая. Сейбер вытащил из конверта листок бумаги, пробежал глазами несколько строк.
– Черт побери! – пробормотал он.
– О милорд! Что-то случилось. Мне следовало подождать до…
– Спасибо, что принес письмо, Биген, – сказал Сейбер. – Не беспокойся, это вовсе не плохие новости. Совсем наоборот. Я и мечтать о таком не мог. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, милорд.
Он вышел из комнаты, оставив Сейбера одного.
Сейбер снова перечитал записку. Леди не откажешь в силе духа и изобретательности. За это он ее, возможно, и полюбил.
«Сейбер, – гласила записка, – ты всегда знал, как лучше поступить и что для этого нужно сделать. Нам необходимо больше времени проводить вместе. Было бы неплохо поехать в «Друри-Лейн». Мне так хочется посмотреть представление с сыном Эдмунда Кина в главной роли. Благодарю заранее».
– «Друри-Лейн» и Чарльз Кин. – Он усмехнулся. «Элла, Элла, Элла!»
Глава 23
– Ах, как это романтично! – воскликнула Роуз Она только что закончила вплетать жемчужные нити в волосы Эллы. – Говорят, граф такой… такой печальный. Нет, не печальный, задумчивый. Прямо как лорд Байрон. Вот только лорд Эйвеналл гораздо красивее лорда Байрона.
– Да, Роуз, – согласилась Элла, не придумав ничего лучшего.
– Это так ужасно, что… Лорд Эйвеналл был в Индии. Я его сама не видела, знаете ли, но говорят, что его лицо…
– У графа на лице шрам. – Шрам, который стал уже для Эллы неотъемлемой частью Сейбера. Все в нем было дорого ее сердцу. – Но это совершенно не имеет значения. И нечего об этом сплетничать на кухне, Роуз.
Роуз опустила глаза и неуклюже присела в реверансе.
– Слушаю, мисс. Простите, мисс.
Элла вся трепетала от возбуждения.
– Тебе незачем извиняться, Роуз Я согласна с тобой, это очень романтично.
– Вы любите его, да?
Она промолчала.
– О, я опять сказала что-то не так, – вздохнула Роуз. – У меня что на уме, то и на языке. Все мои неприятности из-за этого.
– Да, я люблю его, – сказала Элла. – И мне нравится твоя непосредственность – ты же не имела в виду ничего дурного. А теперь скажи, как на мне выглядят все эти безделушки?
– Одну секундочку. – Роуз сняла у Эллы с волос две жемчужные нити. – Встаньте-ка, мы их заплетем по-другому.
Элла встала и вытянула руки. Роуз накинула на нее черную шелковую шаль, расписанную фиолетовыми цветами того же оттенка, что и платье Эллы. Жемчужины украшали широкую кружевную оборку на лифе и подол юбки.
Роуз отступила назад и вздохнула.
– Вы просто конфетка, мисс. – Она поправила черную ленту на поясе у Эллы. – Чудо как хороши.
– Кажется, я сейчас умру от смущения. Глупо, правда?
– Нет, мисс. Я чувствую то же самое!
Они рассмеялись. В дверь спальни из гостиной постучали, и Роуз бросилась открывать.
Крэбли – с лицом, красным от утомительного подъема по ступенькам – сердито воззрился на Роуз.
– Мисс Эллу ждет экипаж, – провозгласил он. – Ничего нельзя доверить здешней прислуге. Все приходится делать самому.
– Крэбли? – Элла влетела в гостиную вслед за Роуз. – Карета не рано подъехала? Граф ждет меня? Терпеть не могу заставлять себя ждать. – Слава Богу, она уже готова к выходу.
– Графа дела задержали. Он прислал за вами экипаж.
– Но…
– Он встретится с вами в театре.
– О! – Глупо расстраиваться из-за того, что его планы несколько переменились. – Очень хорошо.
Роуз на ходу поправляла госпоже шаль и расправляла складки юбки, пока они спускались вниз. Потом она стояла рядом с Крэбли на пороге и махала рукой отъезжающему экипажу.
«Вот денек сегодня выдался!» – думала Элла, сидя в карете. Сначала ей было так одиноко, а теперь она вся дрожит от возбуждения.
Макс, этот несносный мальчишка, притворился больным и умудрился вызвать сочувствие у Бланш Бэстибл, которая обожала Макса так же, как ненавидела Эллу… и вообще всех существ женского пола, кроме прабабушки.
А прабабушка снова улеглась в постель, явно рассердившись на Сейбера за его внезапный уход накануне вечером. Она непременно отругает его за это, когда немного придет в себя.
Дядя Кэлум уехал в Шотландию на рассвете, и Элла весь день не видела Сейбера.
Карета с грохотом катила по мостовой, и Элла разглядывала мелькавшие в окне дома. Сумерки уже сгущались, виднелась лишь алая полоска заката над крышами.
Элла понятия не имела, далеко ли до «Друри-Лейн».
Сейбер встретит ее там, у театра.
Карета неслась по мостовой. Элла вжалась в сиденье. За окном экипажа день окончательно погас, и его сменил ночной мрак. На повороте стали видны узкие улочки.
Редкие прохожие, которых Элле удавалось разглядеть в свете уличных фонарей, были одеты более чем скромно. Роскошные особняки уступили место невзрачным домам, потом тесным лачугам и торговым лавочкам.
Кучер перепутал дорогу! Элла смотрела в окна кареты, но в тусклом свете фонарей уже ничего нельзя было различить. Нет, определенно они заблудились.
Она попыталась приподняться и постучать в потолок кареты, чтобы привлечь внимание кучера, но на очередном повороте ее отбросило обратно на сиденье.
Сердце девушки отчаянно заколотилось, его удары отдавались у нее в ушах.
– Все будет хорошо, – сказала она себе. Когда-то, еще ребенком, она уяснила, что когда говоришь вслух сам с собой, страхи улетучиваются. – Я не знаю, где находится «Друри-Лейн», но Сейбер будет ждать меня там. Он будет ждать меня!
Колеса тарахтели по камням, карета подскакивала и тряслась. Эллу швыряло из стороны в сторону. Она выронила ридикюль, и он укатился под сиденье.
– Сейбер! – крикнула она.
Нет, что-то тут не так. Что-то случилось.
Карета неожиданно замедлила ход. Элла откинулась на подушки. Колеса заскрипели, послышался стук копыт и ржание лошадей.
– Тпру! – раздался голос кучера, перекрывая шум. Элла зажала руками уши, закрыла глаза в ожидании, пока остановится карета. Уж она сейчас выскажет кучеру все, что о нем думает.
– Вылезайте-ка. – Дверца кареты распахнулась. – Да шевелитесь. Некогда мне вас ждать.
