Зато каков результат! Наташа с удовольствиемразглядывала себя в зеркале и щекоткой заставляла кожу покрываться мурашками:от этого грудь становится упругая и красивая. Загорелая грудь. Следовкупальника за эти два дня уже стало почти не заметно, ведь девушка ходит наморе в обед, когда самое безжалостное солнце, а надевает лифчик только вечером,когда появляется первый зритель. Максиму эта мысль не понравится.
Мылила поролоновой мочалкой свою спину, и пена приятнососкальзывала вниз по позвоночной впадинке и дальше между ягодиц. Четыре дняназад пробовали с Максом анальный секс. Самый большой восторг у Наташи вызвалне сам секс, а поход в секс-шоп за смазкой. Наташа там ужасно волновалась,постоянно хихикала, разглядывая смешные, а иногда очень даже реалистичныефаллосы, и сильно краснела, когда Макс спросил у продавщицы то, за чем онипришли. Дабы смутить Макса, стала упрашивать его купить ей "друга",который мог бы заменить Максима в его отсутствие. Но в итоге лишь еще большесмутилась сама, когда Макс сказал: "Выбирай".
А все остальное... Ничего плохого в анальномсексе нет. Но и хорошего - тоже. Может, надо было последовать советам Макса, изаниматься этим не тогда, когда Наташа решила: "Давай сегодня", атогда, когда у нее, действительно, возникнет потребность в такого рода ласках,то есть: "Давай именно сейчас". Это желание возникало обычнонезадолго до оргазма, когда стыдливость сильно притуплялась, и хотелось чего-тогрубей. Но Макс просто уступил ее уговорам, ведь в постели все должна решатьженщина. Впрочем, ошибившись с выбором раз, Наташа поняла, что лучше доверятьтому, кто опытнее, поэтому пока не спешила разочаровываться. Первый блин всегдакомом.
Наташа прикрыла глаза, подставив лицо под бархатныеструйки душа, и неудержимо проскользила привычной левой рукой туда, где сейчастак не хватает Макса, ну или хотя бы "друга" из секс-шопа. Как бынежно и уверенно себя ни ласкала, но все равно Макс делает это приятней. ХотяНаташино воображение развито отлично, поэтому все-таки самые лучшие оргазмыбыли самостоятельными.
Сквозь закрытые веки мир кажется такимприглушенным! Вроде и ощущаешь, где светлее, а где темнее... Что-то вдругмелькнуло, шевельнулось на фоне (наверно) окна между ванной и кухней. Наташаиспуганно вытаращилась, подняв взгляд выше своего роста сантиметров надвадцать. Белая, как старомодная простыня, занавеска со стороны кухниколыхалась, словно от окна только что кто-то отошел... Это было так странно,ведь занавеска закреплена и сверху, и снизу, и по всем четырем углам... Может,сквозняк...
Романтическое настроение исчезло такстремительно, как никогда раньше, даже если в замочной скважине шевелился ключКатюшки, вернувшейся со двора. Капли неуютно хлестали лицо, попадая в глаза иразрезая их, разъедая... Сердце бесновалось в ужасном предчувствии, что кто-топодглядывал. Может, все-таки сквозняк, которого Наташа никогда раньше за всюсвою жизнь не замечала так, как сейчас?
Руки задрожали так сильно, что Наташе елеудалось метко попасть в краники и выключить воду. Она выпрыгнула из ванны нахолодный плиточный пол, промахнувшись по коврику, и судорожно обмоталасьполотенцем. Даже голову вымыть не успела, но возвращаться под воду - простонемыслимо.
"Показалось, показалось, показалось!"- убеждала себя девушка, зажевывая губу, чтобы не плакать. И тут же параллельноразмышляла, кто это был, мама или папа. Маме это зачем? Задернулаполиэтиленовую штору ванной, чтобы не видеть это окно... Стыд и ненависть, ибольше ничего! Кто бы это ни был - подглядывать, когда дочь моется в ванной -низко и мерзко. А насчет мастурбации... Наташа уже взрослая, чтобы неоправдываться за это, но стыдно все равно.
С трудом взяв себя в руки, оделась (вытиратьсядаже не пришлось, пока размышляла - высохла). Выйдя в коридор, метнулась в своюкомнату и замкнулась. Может быть, кто-то случайно задел рукой занавеску, вотона и заколыхалась?
На следующий день, вернувшись с пляжа, за ужиномспросила у мамы, была ли она вчера поздно вечером на кухне. Мама сказала, чтонет.
Душ принимала в кабинах на пляже, там же иголову вымыла, там души, как в бассейнах - отдельной комнаткой. А дома, зайдя вванную умываться и чистить зубы, уже не доверяла никому, даже сквозняку, и всевремя глаз не сводила с зеркала во весь рост, которое как раз отражало частьокна за ее спиной. Закончив свои дела, задернула полиэтиленовую шторку,включила воду в душе (холодную, чтобы не запотевало зеркало) и села на крышкуунитаза - ждать.
Видимо, сквозняк ориентируется на шум воды.Наташа ни секунды не смотрела мимо - только в зеркало, в отражение окна. Чьи-топальцы аккуратно оттянули занавесочку и, заметив, что никого в ванне нет,исчезли. А занавесочка заколыхалась, как отпущенная пружинка... В горлепересохло. Наташа зажала рот ладонью, и по ее щекам ливнем полились слезы. Этоощущение беспомощности - окно не открывается, а занавеска - с той стороны.Здесь никак не скроешься. И какой бы стороной она ни стояла к зрителю, он всегдавидит ее и с другой стороны - в зеркале.
Плакала и по-прежнему взгляд не сводила сотражения. Между ней и окном была душевая полиэтиленовая шторка, чтобы вода небрызгала на пол, и Наташа изо всех сил сквозь слезы вглядывалась в зеркало - вединственный источник информации. Снова чувствовала вчерашнюю дрожь, такойлихорадочный озноб, и ужасалась - теперь альтернативных "а может..."больше нет. Не понимала, хорошо это или плохо - такая определенность.
Через какое-то время настойчивый наблюдатель сноваприоткрыл занавесочку. Наташа долю секунды не могла в это поверить, но резкобросилась отражению наперерез - заглянуть в глаза обладателю пальцев... И неуспела. Занавесочка вновь заколыхалась, и послышалось, как на кухне кто-тоотодвигает стул обратно под стол. На кухне даже свет не включен. Законных,нравственных перемещений в темноте быть не может...
Всеми фибрами души чувствовалось, что это отец.Может, поэтому мама и не допускает никогда совместных ужинов втроем: всегдалибо сперва покормит дочь, а потом зовет на ужин мужа; либо кушает вместе сНаташей, а мужа кормит в другое время. Мама ревнует, об этом еще Максим зимойсказал, но Наташе и в голову не приходило, что у маминой ревности естьнастоящие причины...
Сердце разрывалось на части! Наташа уже, дажеидя в туалет на несколько секунд, задергивала штору в душе, чтобы ее не быловидно в окно. И даже когда никого, кроме нее, не было дома! Началась манияпреследования: Наташа выискивала в своей комнате скрытые камеры, которые отецнаверняка установил в ее отсутствие; боялась раздеваться и раздевалась, лишьспрятавшись под простыней; думала, что зеркало трельяжа - прозрачное, и нектонаблюдает ее с противоположной стороны. Заглянула за трельяж - там была толькостена, оклеенная обоями, но Наташу это не переубедило.
Каждый вечер выслеживала в ванной своегопротивника, и каждый вечер видела подтверждение своим догадкам. Стоя околоумывальника, снова заметив наблюдателя, протянула руку за шторку и показала емукулак. Совершенно достоверно увидела, что напугала шпиона. Думала, что онбольше так поступать не станет. Но ошиблась.
