Точно. Он же тренирует новичков перед полетами.
Ситуация становится все более недвусмысленной. Когда Теонис приглашает сесть, Глория предусмотрительно опускается в кресло подальше от кровати. И искушения.
— Ты в порядке? — заботливо интересуется он, заметив ее нервозность.
— Нет… то есть да… — мнется Глория и, наконец, признается: — Будучи ангелом, так сложно подобрать слова.
И заглушить низменные желания. Рядом с ним помыслы просто не могут оставаться чистыми. Все, о чем хочется думать — это как стянуть с него чертову рубашку.
— А что бы ты сказала как демон? — Тео присаживается на корточки, чтобы не нависать сверху и не смущать.
В его глазах — ясных и чистых, как сама непорочность — неподдельный интерес. В своих Глория пытается спрятать бурю.
— Ты мне нравишься, — она осторожно касается его щеки и очерчивает линию скул кончиками пальцев. — Но это…
Неправильно? Неразумно? Сложно найти веский довод, чтобы оправдаться, когда не хочешь его искать.
— Это взаимно, — он подается вперед.
Глория уверена, что поцелуй будет легким и целомудренным. Не таким яростным, как в первый раз, но у Тео другие планы. Обняв за талию, он приоткрывает ее податливые губы, и Глория забывает, как секунду назад искала аргументы для возражений.
Нахальный язык пробирается в рот. Теонис целует жадно, распаляя и не скрывая намерений, явно не ангельских. На миг хочется открыть глаза и проверить — это точно он? Всегда правильный, собранный, серьезный… От привычной сдержанности не осталось и следа. Горячие пальцы скользят по ее бедрам, приподнимают юбку и цепляются за тонкое кружево трусиков, чтобы стащить вниз. Отбросив их в сторону, ладони возвращаются к ягодицам, ловко подхватывают и притягивают ближе. Уперевшись в мускулистую грудь коленями, Глория разводит их в стороны. Прижимается, стискивает в кулаках ворот рубашки… и неожиданно тушуется — нельзя вести себя так, чтобы Тео счел ее слишком доступной.
— Я тороплю события? — шепчет он, почувствовав перемену.
Но отстраняться не спешит.
— Нет, просто я… боюсь тебя испортить.
Вот она и сказала. Страх, который долго и сознательно заглушался, теперь облачился в слова. Тео спас ее душу. Глория не имеет права погубить его в ответ. Блудница и праведник не будут счастливы вместе.
— Не решай за меня, — в голосе Тео мрачная решимость. — И оставь прошлое в прошлом.
Если бы она могла! Забыть, не думать и пойти дальше. Вот только дурная слава всегда будет ее опережать.
Легкое прикосновение к спине заставляет Глорию вздрогнуть. Быстрым движением руки Теонис пробираются под тонкую ткань ее блузки и расстегивают бюстгальтер.
— Ты можешь выбирать, — обжигающие ладони перемещаются к животу. — Я тоже имею на это право. И я выбрал.
Прижавшись грудью, Глория стонет в его губы — нежные и настойчивые одновременно. Не переставая целовать, Теонис избавляет ее от блузки. Следом на пол кружевной змейкой соскальзывает бюстгальтер. Застежку на юбке заедает, и она так и остается обмотанной вокруг талии ненужным куском шелка. Чтобы стянуть собственную рубашку, у Теониса и вовсе не хватает терпения. Он приспускает брюки, на секунду замирает, и, прочитав молчаливый ответ на лице Глории, резко толкается вперед.
— Тео, — вскрикивает она, запрокинув голову.
Дыхание сбивается, когда он напористым движением входит в нее снова. Подхватывает под коленями, тянет вверх и яростно вонзается, не давая отстраниться. Да Глория и не пытается. Она с готовностью подстраивается под ритм, прижимается, трется, двигает бедрами в такт агрессивным выпадам. Слишком долго она этого ждала. Слишком долго сдерживалась. И вот теперь, наконец, чувствует его рядом — так близко, как всегда хотелось.
Единство тел. Единство помыслов. Единство душ.
Замедляясь, Теонис сжимает упругие полушария грудей. Поглаживает, мягко обводит соски подушечками пальцев, а Глория, всхлипывая, повторяет его имя.
Он чувствует ее дрожь и снова наращивает темп, пока не кончает первым. И виновато смотрит в ее раскрасневшееся лицо — Глория еще не успела. Дурманящее возбуждение отступает слишком быстро. Уже через несколько секунд она стыдливо одергивает юбку и прикрывает грудь ладонями:
— Это неправильно…
— Если ты позволишь мне продолжить — будет правильно, — хитро прищурившись, Теонис не дает ей отстраниться.
Но даже красноречиво изогнутая бровь не вызывает ответной улыбки.
— Мы не должны, — бормочет Глория, в панике потянувшись за блузкой.
Под маской демона было проще. Никакой ответственности, никаких последствий — живи и радуйся. А вот с ангельскими крыльями нельзя думать лишь о себе.
— Что я сделал не так? — Тео обхватывает ее лицо ладонями.
От неуверенности в его взгляде Глории становится тоскливо.
— Рядом с тобой должна быть спутница без сомнительного прошлого, — промахиваясь мимо петель, она кое-как застегивает пуговицы. — Которая никогда не бросит тень на твою репутацию. Не станет вламываться в поздний час. Напрашиваться и предлагать себя.
Ей горько перечислять свои пороки, но Тео заслуживает лучшего.
— Кажется, я понял, — поправив брюки, он поднимается с колен и протягивает руку: — Идем, нужно сделать кое-что важное.
В замешательстве Глория следует за ним. Эхо опустевшего коридора повторяет звуки их шагов, пока Теонис не останавливается возле каменной скамьи.
— Присядь, — просит он. А когда Глория подчиняется, делает несколько шагов в сторону и снова оборачивается к ней. — Привет. Я тут… случайно проходил мимо. И подумал, может, ты захочешь заглянуть ко мне? Обсудить сегодняшнюю лекцию. Или посмотреть пару фресок.
После случившегося пять минут назад, ситуация более, чем нелепа, и Глория принимается хохотать.
— Знаю, что предложение звучит двусмысленно, — продолжает он серьезным тоном. — И пойму, если ты сочтешь его неуместным. Но если все же примешь, обещаю, что никоим образом не задену твое достоинство.
Звонкий смех обрывается, и коридор снова погружается в тишину. Тео медленно подходит ближе:
