— А я тебя!
— Молодёжь, — обратилась к ним акушерка. — Мне заканчивать свою работу надо.
Она бесцеремонно оторвала малыша от груди Алины и от пальца Кирилла.
— Сейчас заверну, — и можете с ним понянчиться, пока мамой буду заниматься.
Спустя три минуты она подала Кириллу завернутого в лёгкую простынку малыша. Получая эту драгоценность на руки, мужчина боялся даже на него дышать. Рассматривая сына, отметил его сосредоточенный вид и продолжающие двигаться в мнимом сосании губы.
«Красавец! Ну, здравствуй, друг! Я рад, что ты снова с нами».
Маленький Сережка открыл глаза и снова внимательно посмотрел на отца. А глаза у него были… зелёные. Кирилл улыбнулся ласково и нежно. С минуту они изучающе разглядывали друг друга, а затем губы малыша растянулись в улыбке.
— Алин! — заглянув в зал, позвал он тихонько. — У него глаза зелёные! Представляешь? А ещё он улыбается.
Акушерка, возившаяся у Алины, фыркнула.
— Сейчас это ещё неосознанный рефлекс.
— А у нас осознанный! — обиделся за сына Кирилл.
Женщина снова фыркнула. Сережка, не открывая глаз от отца, снова перестав причмокивать, улыбнулся.
А ещё через три часа Алина и Кирилл выражая согласие стать мужем и женой, сказали друг другу и представителям власти «да».
Эпилог
— Зинуя! Плюфку пеки! — потребовал двухлетний малыш, сидя на стуле в кухне «берлоги» Кирилла и радостно болтая ногами.
— Плюшку испечь? — уточнила Зинаида, кухарка в Московской квартире Кирилла и Алины.
Черноволосый, смуглый, как и Кирилл, зеленоглазый малыш, хитро улыбнувшись, показал старушке два пальца.
— Две плюшки испечь?
Малыш, радостно заулыбавшись, кивнул.
— А кашу будешь? — спросила Наталья Антоновна, входя в кухню. — Кашу надо кушать, будешь большой, как папа.
— Маную, — тут же отреагировала кроха.
— Манную, — заумилялась Зинуля. — А Кирюша вот манную не любил.
— Лублу! — сказал карапуз упрямо.
— Что ты любишь? — спросил Кирилл, входя в кухню.
— Папа! — и Сережка, быстро развернувшись, сполз со стула. — Папа! Маную кафу лублу, папу лублу, маму лублу…
Кирилл, подхватив малыша на руки подбросил того вверх. Заливистый смех разнесся по кухне.
— Как ты себя вел? — спросил мужчина сына, целуя того в пухлые щеки.
Кроха доверчиво положил голову на плечо отцу и вздохнул.
— Я чафку лазбил.
— Какую? — улыбаясь, уточнил отец.
Малыш вздохнул.
— Мамыну.
— Любимую? — всё также с улыбкой спросил Кирилл.
— Да, — вздыхая, подтвердил тот.
— Что тут у нас случилось? — спросила Алина, входя в кухню.
— Мама! — закричал Сережка и тут же потянулся к Алине.
— Что ты, мой хороший? — с нежностью в голосе спросила она, забирая сына у мужа.
— Ты меня лубыш? — тут же спросил малыш.
Алина и Кирилл, пряча улыбки, переглянулись.
— А что случилось, сынок? — не сдавалась женщина.
— Лубыш? — настойчиво переспросила кроха, беря маму за лицо и заглядывая в глаза.
— Люблю! — засмеялась она.
Сережка, хитро улыбнувшись отцу, произнес.
— Папа чафку твою лазбил, лубымую…
По кухне разнесся хохот всех присутствующих.
Конец
