Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
Воины сопровождают нас обратно в покои. Арманда идет молча, размышляя над собственными словами. В моей груди клокочет жажда мести, и я не знаю, сколько еще смогу ее сдерживать. Зря я пошла с Армандой смотреть на статуи.
– Ваше Величество? – тихо спрашивает Арманда, когда мы проходим мимо изящных дверей, которые мне чем-то напоминают клетку. – Вы бывали в зимнем саду?
Точно не помню. Наверное, да, только тогда я о чем-то думала и не запомнила дорогу. Я правда больше ничего не знаю.
Не дожидаясь моего ответа, Арманда открывает двери:
– Возможно, вы захотите посмотреть. Здесь царят умиротворение и красота. Я знала женщину, которая уверяла, мол, этот сад обладает целительной силой.
«Надеюсь, это говорила не Королева, – с сарказмом думаю я. – Иначе с целительным садом что-то не так».
Арманда со мной не пошла и воинов не пустила. Я оказываюсь в огромном помещении. Стеклянный потолок в несколько метров высотой. Деревья, папоротники и прочие растения тянутся ввысь, а под ногами у меня не напольное покрытие, а мягкая трава. Никогда в жизни не видела столь прекрасного закрытого сада! Я здесь не одна: на ветках сидят сотни птиц. Большие и маленькие, пестрые и совсем незаметные, застенчивые и любопытные. Некоторые птицы с мелодичным щебетом перелетают поближе ко мне и словно спрашивают: «Кто ты? Почему пришла только сейчас? Где была все это время?»
Трясу головой, потирая виски. Кажется, я понимаю язык птиц… Или я спятила, или это все Лиаскай. Она на такое способна.
Дыхание у меня сбивается, а сердце сильно бьется, норовя выскочить из груди. Я словно лишаюсь рассудка: птичье пение, буйство красок, кусочек свободы, заключенный в клетку, – все это хочет мне что-то сказать. Эти мелодия и красота кричат мне о чем-то, чего я не понимаю. Терпеть не могу ничего не понимать! Я должна понять. Должна!
Дрожащими руками зажимаю уши, закрываю глаза и, опустившись на траву, утыкаюсь лбом в колени. Нет, ничего не помогает! Воспоминания обрушиваются на меня, словно удары, но я не могу их ухватить. Они причиняют мне боль и исчезают прежде, чем я понимаю, что им нужно. Только жажда мести становится все сильнее: она жгучая и необузданная, крепнет с каждым ударом сердца.
Хочу убежать из этого сада! Вскакиваю, но спотыкаюсь и обдираю ладони и колени. На траве лежат камни размером с кулак, гладкие, белые.
Пусть это прекратится!
Схватив один из камней, я бросаю его вверх, но потолок слишком высок. Я не попала ни в этот раз, ни в следующий. Третий камень немного меньше других, я швыряю его что есть силы, и он с легким звоном стукается о стеклянную крышу. Я теряю над собой контроль: как же бесит эта беспомощность! Слышу собственный крик, такой громкий, что птицы, умолкнув, замирают на ветках. Моя ненависть выплескивается наружу – я больше не могу ее сдерживать.
Кажется, будто от меня изошла ударная волна, и я не устояла на ногах. Затем наступила глухая тишина, словно все вокруг затаило дыхание. Стеклянный потолок вдруг затрясся. На мгновение я почувствовала, как Лиаскай ярко засияла во мне. Мне стало страшно, что мое тело вот-вот обуглится, а кожа лопнет, как при разрушительной вспышке сверхновой. Заслышав какое-то дребезжание, я вздрагиваю. Бросаюсь ничком на землю и закрываю голову руками, защищаясь от осколков и обломков, которые со звоном сыплются на меня.
На секунду делается очень тихо. Я поднимаюсь, и тут происходит сразу несколько вещей. Птицы с шумом и щебетом взмывают в холодное зимнее небо. Дверь распахивается, и в сад врываются королевские воины. Схватив меня, они заламывают мне руки за спину и заставляют опуститься на землю, усыпанную осколками. Воины переговариваются – нет, ожесточенно спорят, кричат друг на друга. Однако их голоса смешиваются в неясный гул, а у меня в ушах стоит эхо той тишины, поэтому я не разбираю ни слова. Я стою на коленях, согнувшись, с осколками на голове. Понимаю только, что они не могут решить, как со мной обращаться. Как это часто бывает, побеждает агрессия: мне вдруг кажется, что я смотрю на происходящее со стороны. Я совершенно безучастна, даже не чувствую, как ноют заломленные руки. Голова у меня занята другим: я пытаюсь сообразить, что вообще произошло.
В себя я прихожу, когда Арманда помогает мне встать, вытирает лицо платком, бросая на удерживающих меня воинов такие взгляды, что они немного ослабляют хватку.
– Ваше Величество, что произошло?
У меня нет ответа.
– На вас напали? – предполагает королевский воин, который не решился меня схватить.
Вот она, спасительная соломинка! Однако я качаю головой:
– Я… я не знаю.
– Она разбила крышу, – раздается чей-то голос.
Мы все оборачиваемся к говорящему воину: опустившись на колено, он берет один из тех камней, которые я бросала. Что ж, звучит правдоподобно. И все же это было что-то другое. Гораздо хуже.
В последний раз смотрю на небо. Птицы пропали из виду. Все до одной воспользовались подвернувшейся возможностью и улетели. Сомневаюсь, что кто-то из них переживет последние дни зимы.
Предположение, что я сама разбила крышу, успокоило воинов. Меня отводят в покои. Арманда идет со мной, ее лицо напоминает бесстрастную маску. Но стоило воинам закрыть за нами дверь, как хладнокровие Арманды сменяется сильнейшим испугом.
– Ваше Величество, что с вами случилось? – шепотом спрашивает она.
Что ответить? Я сама ничего не понимаю…
Арманда за руку тащит меня в спальню, к зеркалу в серебряной оправе, висящему над туалетным столиком. В лице у меня ни кровинки, это даже пугает. Я бледная, словно луна. Затем я замечаю, что на щеках у меня легкие царапины. Руки тоже все в мелких ссадинах. Но Арманда смотрит так пристально, и мне приходится обратить внимание на свои глаза. Белые тени стали гуще, и это меня совсем не удивляет.
Вдруг в ванной комнате раздается какой-то шум, и мы с Армандой вздрагиваем. Там кто-то есть. Арманда спешит к дверям, сжав кулаки, – собирается подать сигнал воинам. А я, наоборот, бросаюсь к ванной и распахиваю дверь. С трудом сдерживаю рвущийся из груди вскрик. Рядом с бассейном стоит Грейс. В одной руке у нее тряпка, в другой ведро.
Не сомневаюсь, Арманде можно доверять. И все же я прошу ее оставить нас с Грейс наедине. Арманда уходит, дверь запирают на замок, и только тогда Грейс бросает уборку и крепко меня обнимает.
Несмотря на серые лохмотья, которые Грейс приходится носить, она удивительно грациозна. Ее красота затмевает все, хотя лицо у нее все в пыли, босые ноги испачканы, а на платье потные следы. Серебристые волосы Грейс отросли: спереди они доходят до подбородка, а сзади почти до плеч.
– Я так рада тебя видеть! – лепечу я. Одна-другая слезинка капают на ее волосы.
Добрый знак. Грейс появилась в ту самую секунду, когда мне очень нужно, чтобы рядом кто-нибудь был. В ее присутствии я забываю о пережитом потрясении. Забываю о ненависти, на несколько секунд забываю о всех своих тревогах.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
