«Жертвами урагана „Сэнди“ в США стали 42 человека, в общей сложности ураган погубил более сотни человек – в США, Канаде, на Кубе, Ямайке, в Пуэрто-Рико и на Гаити. В Нью-Йорке погибло 18 человек. Всего пострадало более 50 миллионов человек на территории 11 штатов и округа Колумбия. Около 7 миллионов испытывают трудности с поставкой электроэнергии. Прямые убытки оценены в 20 миллиардов долларов. В Нью-Йорке была остановлена работа метро, автобусов и поездов. Затоплены семь тоннелей метро. Остров Манхэттен оказался полностью отрезан от материка. На сутки была закрыта штаб-квартира ООН. В штате Делавэр эвакуировано 50 тысяч человек. На атомной станции „9-Майл-Пойнт“ произошла остановка реактора. На другой АЭС – „Индиан-Пойнт“ остановлен один из блоков, также остановлен один из реакторов АЭС „Салем-1“. Из-за отключения энергии в Чесапикский залив попало 95 миллионов литров жидких отходов, более 1,1 млн литров нефтепродуктов вылилось в Вудбриджский залив. В период действия урагана было отменено около 15 тысяч авиарейсов…»
(Октябрь 2012 года)Когда назрело время эвакуации персонала, ситуация уже вышла из-под контроля. Загадочный Регент внезапно перестал снабжать Лафарджа информацией, и теперь профессору предстояло стать козлом отпущения, ответственным за все-все-все.
Лафарджа обвиняли едва ли не в государственной измене. Тут он был спокоен, ссылаясь на министерство, определившее ему эту роль. Еще в непорядочности. Это обвинение было тяжелее и опровергать и переносить, оно отзывалось внутри чувством обреченности и несправедливости.
Кто-то обронил фразу о сговоре. О том, что, якобы посредством Лафарджа, являющимся представителем могущественных корпораций, тайное правительство Земли набивает цену на самую востребованную ныне услугу – прогнозирование катастроф во всех частях земного шара. Вот только представители настоящих, не вымышленных мегакорпораций атаковали профессора совершенно другими просьбами – стать компаньоном в совместном извлечении прибыли в сложившейся ситуации. Лафарджу все это было мерзко. Но таков мир. Стоит одному придумать лекарство, другие тут же сумеют нажиться на его открытии. Они были весьма убедительны, представители теневых правителей.
– Вы не представляете, как опасен международный бизнес и процессы управления цивилизацией и как мало значит в нем жизнь отдельного человека. Но мы предлагаем вам совместную работу на выгодных условиях…
– Обращайтесь в министерство Французской Республики! – коротко отвечал в таких случаях Лафардж, избегая обсуждений метода прогнозирования.
Где-то в административных недрах ООН его бывший коллега Кьюзак сделал неоценимый подарок, выдав нелестную рекомендацию:
– Лафардж сумасшедший! Сам ничего не получит и другим не даст. Идеалист, вечный ребенок. Наподобие русского математика, отказавшегося от миллионов. Думает, что он святой…
Но час от часу ситуация становилась все сложнее и тревожнее. Космодром замер. Ни о каких стартах не могло быть и речи.
– Отлетались! – вывел короткое резюме представитель российской площадки во время очередного совещания.
– Кто? – не понял идиомы руководитель космодрома.
– Мы. Люди. Полетали и хватит. Теперь мы пингвины. Или страусы. Перья еще есть, а крыльев нет. Страус не прячет голову в песок, это выдумки. Зато, как я где-то читал, ударом ноги способен убить льва, но предпочитает спасаться бегством. Вот так и мы. Будем спасаться и надеяться, что не доведется проверять, насколько хорошо у страуса выходит драться со львом…
* * *
Авиационное сообщение между материками прекратилось. Последние три воздушных лайнера, пытавшиеся вылететь из Французской Гвианы, были уничтожены на взлете. Два из них попали в сплошной поток молний, разрезавших их, словно гигантской электросваркой, третий, которому почти удалось прорваться сквозь молниевые разряды, был подхвачен налетевшим вихрем и брошен на бетон взлетной полосы. Наглядная демонстрация небесной мощи заставила прочих командоров отказаться от попыток взлета.
Морской путь тоже становился смертельно опасным. Огромные волны, встречающиеся на пути, были не самым страшным врагом. Отсутствие связи делало морские суда слепыми в плавании. Отсутствие связи и беспомощность навигационной аппаратуры. Мало кто мог вести лайнер с помощью морских инструментов прошлых веков. Хронометр, квадрант, лаглинь, секстант и вахтенная доска, все чаще вспоминались забытые слова.
В последнем сообщении Регента было предупреждение о том, что возможны перебои со связью. И данные о новой катастрофе, снежной буре с чередующимися зонами чрезвычайно низкого и критически высокого давления где-то над Аравийским полуостровом. Такая аномалия происходила не впервые. Инфаркт, инсульт, чаще и чаще звучало в некрологах. Но это были пока что тактические удары. Казалось, небо только проводило смотр своему войску, доставая из арсеналов все новое и новое оружие, проверяя его эффективность.
– Месье Лафардж! Это Вигару! – прозвучало по селектору. – Вы заняты?
– Скорее нет, чем да. Какие сейчас могут быть занятия? Паковать чемоданы и ждать свой «Титаник».
– Хотелось бы узнать ваше мнение как раз по поводу чемоданов…
– Вы насчет подводной лодки «Триумфант»? Даю честное слово, мне известно не больше вашего. Лодка должна эвакуировать часть дипломатического персонала и их семьи.
– Мне кажется, это неплохой шанс вернуться в Европу.
– Может быть, Вигару, может быть. Но я остаюсь. Вовсе не оттого, что боюсь неизвестностей, просто… Мне не хочется верить в конец света. Думаю, наша метеостанция еще пригодится.
– Вы не слышали последние новости?
– Сейчас все новости последние и о последних днях.
Лафардж гонял на экране метеорологическую карту мира с данными, полученными несколько дней назад. Это было все, чем они располагали. Орбитальные спутники словно отрезало от планеты, отчего морские круизы превратились в колумбовы плавания.
Удары молний, даже если не причиняли судну фатальных повреждений, быстро выводили из строя бортовую электронику. Последним надводным судном, вошедшим в гавань здесь, во Французской Гвиане, оказался аргентинский китобой, полагавший, что ему удалось выйти к Фолклендам.
– У нас вышли из строя винты, машина, приборы навигации, все… Солнце пряталось, на небе мы их видели аж три штуки. Штурман говорит, гало, но я думаю, тут не обошлось без Дьявола. Звезд не видно. Шторм. Ливень…
Всю дорогу, сколько дрейфовал китобой, его сопровождало какое-то холодное течение, не позволяющее сделать выводы о приближении к экватору. Течением в этих широтах могли оказаться только глубинные воды, выталкиваемые на поверхность какой-то необъяснимой силой. Ошиблись на полшарика, как пошутил кто-то из журналистов.
А потом, подтверждая слова китобоя, над Кайенской гаванью пролился холодный ливень. Он губил тропические растения, непривычные к подобным катаклизмам, дырявя и разрывая их в клочья градом, будто шрапнелью. Затем в поток льда и воды вплелись молнии, хлещущие по акватории порта. Бегство переросло в панику. Паника в давку. Кого-то покалечила толпа, кого-то убило молнией. Впрочем, это тоже случалось уже не впервые. Подобные вещи удивляли все меньше и меньше.
